Последний затянувшийся вопрос
Затянувшийся вопрос по дате образования Иркутска, в конце концов, чуть было не сменился затянувшимся вопросом с надписью на памятнике его основателю. Однако к чести иркутского мэра В.И. Кондрашова, городские власти не позволили довести проблему до хронической стадии.
Реальная история основания Иркутска неотвратимо проявляется во времени. Почти триста первых лет своей жизни город жил мифами о своем основании, почти шестьдесят лет – свыкался с достоверными историческими фактами своего образования, без малого два года шли споры о надписи на памятнике его основателю, из которых почти 14 месяцев (с 14.09.2011г. по 04.11.2012 г.) памятник оставался безымянным.
День 4 ноября 2012 года, когда на памятнике появилась надпись: «Казакам Якову Похабову со товарищи», стал для иркутян воистину днем торжества справедливости и здравого смысла. Видится в этом нечто трагическое и оптимистическое одновременно.
Сегодня остался неразрешенным лишь один затянувшийся вопрос об основателе города Иркутска – Якова Ивановича Похабова. Иркутянам не мешало бы знать конкретную историческую личность, стоявшую у истоков создания города, чтобы избавиться, наконец, от мифов и нелепиц про основателя города.
Многие сибирские города уже воздали должное и написали слова благодарности своим основателям. За примерами далеко ходить не надо – взять хотя бы соседний Красноярск. Настал черед Иркутска.
Так получилось, что мне пришлось столкнуться с судьбой Якова Похабова в ходе исследования истории фамильного рода красноярских Похабовых. Яков Иванович оказался из веточки рода, разделившейся с красноярскими Похабовыми в XVI веке. Однако множественные полученные мной архивные факты из жизни Якова Похабова и аналогии из судеб моих предков позволили частично восстановить исторический портрет этого поистине неординарного и достойного человека, о чем я неоднократно писал в своих статьях на сайте Прибайкалье.
На сегодняшний день мои исследования завершены. Написана книга «Красноярские Похабовы: история фамильного рода». Побочным результатом моей работы явилась версия происхождения основателя Иркутска, которую по финансовым причинам я не могу проверить и довести до завершения. Мой опыт показывает, что шансы узнать достоверно, кто же он такой на самом деле, основатель Иркутска – Яков Похабов, очень велики. Я уверен, что появятся будущие биографы основателя города Иркутска и найдутся люди, которые профинансируют их архивные исследования в Москве. В этой связи, я хотел бы обратить внимание на некоторые штрихи, которые могут оказаться ключевыми при воссоздании исторического образа Я. Похабова.
Время появления Я. Похабова в Енисейском остроге.
Исходя из сохранившихся окладных книг жалования служилых людей Енисейского острога, время появления Я. Похабова в Енисейском остроге локализуется периодом 1643-1648 гг. Если учесть факт участия Я. Похабова в походе в Забайкалье под командованием енисейского сына боярского И. Галкина, который начался летом 1648 года, то верхней границей его появления в Енисейске может быть осень 1647 года. Это следует из условий осуществления навигации по сибирским рекам, как единственного на тот момент способа передвижения вглубь Сибири.
Стремительный карьерный рост.
Особо обращает на себя внимание карьерный рост Якова Похабова. Напомню, в 1649 году в окладной книге жалования Я. Похабов числился рядовым казаком, но, тогда же, в 1649 году, И. Галкин поручает ему поход на реку Витим и озеро Буженей (ныне озеро Бусани) во главе 15 казаков (фактически в роли десятника). В 1654 году Я. Похабов – уже пятидесятник, а в период воеводства М.Г. Ртищева (1656-1659) он становится сыном боярским, перейдя тем самым в разряд служилых «по отечеству», дающего право наследования привилегии несения государственной или военной службы.
Сами по себе, переходы из разряда служилых «по прибору» (т.е. по найму) в разряд служилых «по отечеству» (т.е. по наследству) были редкими, говорящими о незаурядных качествах и способностях человека. В случае же с Я. Похабовым мы имеем дело вовсе с уникальным явлением, когда за десять лет службы рядовой казак становится сыном боярским, что по нормам того времени соответствовало одному из разрядов русского дворянства.
Принадлежность к фамильному роду Похабовых.
Мои собственные исследования фамилии Похабов и истории фамильного рода показывают, что все носители фамилии Похабов являются потомками общего предка – одного из безвестных юродивых Московского государства, которых в те времена называли похабами. Фамилия Похабов впервые документально зафиксирована в архивных документах в 1555 году в связи с упоминанием одного из составителей писцовой книги Ярославского уезда 1513 года – подьячего Федора Похабова.
В начале ΧVΙΙ века в исторических документах упоминаются следующие Похабовы:
-сын боярский из Устюжны Железопольской Федор Похабов;
-стрелецкий сотник из Великого Устюга Иван Александрович Похабов;
-условный владелец вотчинных земель князя И.И. Хованского в Суздальском уезде Андрей Похабов.
Некоторые выводы, способные задать направление исследований по происхождению Я. Похабова.
Судя по всему на момент отпочкования веточек фамильного рода в ΧVΙ веке, Похабовы принадлежали к неродовитому служилому роду, представители которого со временем утратили привилегию государственной и военной службы «по отечеству». Переход в другие сословия происходил через поколение по мере отхода от службы кого-нибудь из представителей рода. В частности, младший сын стрелецкого сотника Великого Устюга И.А. Похабова (кстати, сына боярского по происхождению) – Семен не был по какой-то причине поверстан в сыны боярские. Он до конца жизни оставался неверстанным сыном боярским, который не получал государственного жалования и служил «с прожитков отцов». Соответственно, его сыновья естественным образом потеряли привилегию к службе по наследству, что требовало от них перехода в другое сословие. Такой переход в ΧVΙΙ веке осуществлялся через промежуточное сословие гулящих людей, которые были лично свободными и могли определять свою судьбу по усмотрению. В частности, выбор моих предков привел их к поверстанию в пашенные крестьяне Енисейского уезда по причине материальной выгоды в конкретной жизненной ситуации. Что касается Я. Похабова, то он мог оказаться точно в таком же положении. Его отец мог быть по какой-то причине не поверстан в сыны боярские, и, соответственно, Я. Похабов исходил в выборе своей дальнейшей судьбы из конкретных условий. В первой половине ΧVΙΙ века в Енисейском остроге был ощутимый недобор служилых людей «по прибору», которых в первую очередь набирали из гулящих людей. Я. Похабов вполне мог воспользоваться своим правом выбора и поверстаться «по прибору» в рядовые казаки, как утратившего привилегию к наследованной службе.
В приведенных мною предположениях находится место объяснению стремительного карьерного роста Я. Похабова. Это могло произойти, если он де-факто, но не де-юре, принадлежал к служилому роду «по отечеству», в этом случае командные казачьи чины могли смотреть на него, как равного по происхождению и доверять ему. Кроме того он был дальним родственником влиятельных на тот момент людей – енисейского сына боярского Ивана Похабова и его среднего брата подьячего великоустюжской съезжей избы Григория Похабова, не говоря уж об их отце, стрелецком сотнике И.А. Похабове. При этом именно Иван Похабов мог быть инициатором начала службы Я. Похабова в Енисейске, и лоббировать его продвижение по карьерной лестнице. Повторюсь, это ни в малейшей мере не умаляет деловых качеств и личных достоинств Я. Похабова, позволивших ему сделать карьеру от рядового казака до сына боярского.
Следующий важный вывод. Если Я. Похабов действительно был гулящим человеком, то путь его в Енисейск лежал исключительно через Верхотурскую таможню, где он обязан был заплатить обязательный таможенный сбор – «явчую головщину» в размере 3 деньги. Книги Верхотурской таможни неплохо сохранились, более того точно известен период времени за который требуется исследовать эти книги. Скорее всего, в этих книгах будет указана местность, из которого прибыл Я. Похабов, поскольку имя плательщика, как правило, сопровождалось привязкой к названию местности, например, устюжанин, мезенец, вычегжанин и т.д.
Есть большая вероятность, что Я. Похабов прибыл в Енисейск после 1645 года, когда впервые начали составляться крестоприводные книги, в которых поголовно фиксировалось все взрослое население старше 20 лет, дававшее присягу новому царю. В этом случае важным является тот факт, что в отличие от Сибири в центральной части страны эти крестоприводные книги сохранились намного лучше. Может оказаться существенным обстоятельством тот факт, что Похабовы в начале ΧVΙΙ века были локализованы по границам городов Ярославль – Устюжна Железопольская – Суздаль – Великий Устюг. Дальнейшие архивные поиски во многом будут определяться удачей и профессионализмом исследователей.
Судьба ответа на последний затянувшийся вопрос об установлении сведений об основателе Иркутска, енисейском сыне боярском Якове Ивановиче Похабове, теперь всецело находится в руках иркутян. Естественно, при воссоздании исторического облика Якова Похабова потребуется финансирование на проведение архивных поисков. Но если сравнивать с затратами на памятник Я. Похабову, то это в десятки, а может в сотню раз меньше, при очевидной полезности таких затрат.
Мне не верится, что в Иркутске не сыщется таких денег и не найдется человека, который организует архивные поиски в Российском Государственном архиве Древних Актов в Москве. Ведь нашлось же все это, когда встал вопрос об установке дополнительных мемориальных досок на памятнике его основателю.
