Иркутская история. 1979 год: как в Иркутске к войне с КНР готовились
Глядя на сегодняшний архитектурный беспредел, на бутафорский «130-й Квартал», на то, как выгорает и сносится историческая городская застройка, а на её месте возникают новые пластиково-бетонные монстры, вспоминаю я одну старую-престарую историю, которую слышал в детстве от своего деда, работавшего в те годы зам. начальника ВостСибГлавСнаба.
С тогдашним главным городским архитектором Владимиром Павловым дед знаком не был. Но карты выпали таким образом, что своими архитектурными изысками Владимир Азарьевич не столько подыграл, сколько спровоцировал деда на розыгрыш высокой московской делегации, в результате которого павловские «архитектурные инновации» были выданы за сверх-секретные стратегические военные объекты. Но, прежде, чем перейти непосредственно к теме рассказа, позволю себе сделать небольшой экскурс в историю развития градостроительства и архитектуры в 1960-е - 1970-е годы.
Иркутску повезло: дело в том, что город в те годы был включён в некий элитный список городов СССР, коим разрешалось самостоятельное проектирование. Для бОльшей же части городов страны все проекты рисовали в проектных институтах Москвы и Ленинграда. Столичные "варяги" приезжали в какой-нибудь "город NN", окидывали взглядом окружающее пространство, и презрительно бросали:
- Тэ-эк! Здесь будем бить проспект! Эти избушки - под бульдозер, эта старая каланча уродует вид социалистического города - долой её! Церквухи - тоже долой: середина девятнадцатого века, типовой синодальный проект - никакой историко-архитектурной ценности! Этот особнячок - оставить, что ли?... Да ладно, тоже долой! А жителей переселим в новый микрорайон!...
Потом "варяги" садились за план города, бегло просматривали его - и, вооружившись рейсшинами и карандашами, вычерчивали проспекты и улицы, шедшие строго под углом девяносто градусов друг к другу. Кого интересовало то, что с вот этим-то конкретным особнячком, этой-то конкретной церковкой или этим-то конкретным Кривоколенным переулком у жителей именно этого, конкретного города связаны и воспоминания детства, и лучшие дни юности?... что на извилистую нитку этого Кривоколенного переулка, словно бусины на нить ожерелья, нанизаны не только личные воспоминания - нанизана сама История этого города?... И когда проект утверждался, в бой шли бульдозеры, хоронившие под гусеницами Историю, и, вместе с кирпичами старинных особняков перемалывавшие Память. А горожан, у которых отобрали их историю и память, горисполком переселял в очередные бетонные "черёмушки" на окраине. А центр застраивался типовыми кинотеатрами, универмагами и прочими "Домами Бытового Обслуживания". И, пока бетон не покрывался грязными подтёками и копотью, всё это выглядело... красивенько. Не хуже, чем в точно таком же соседнем городе. Хотя и ничуть не лучше.
Но Иркутску, как мы уже сказали, повезло. Нельзя сказать, что прошлое в Иркутске совсем уж не крушили - крушили во время оно, да ещё как! Но к шестидесятым-семидесятым годам ещё многое уцелело - а наступление вегетарианской формации социализма способствовало, среди прочего, и формированию иного взгляда на городскую среду и на отношение к прошлому. Конечно, сносили ветшавшую старую застройку - но того "архитектурного геноцида", как в других городах, в Иркутске не было.
Архитектор Владимир Павлов не был коренным иркутянином - он приехал сюда из Ленинграда. Справедливости ради заметим, что и ему, по началу, был свойственен некий "архитектурный максимализм" - но это, скорее, объяснялось тем, что молодой архитектор ехал из северной столицы в далёкий сибирский город для самореализации... Но Павлов, к счастью, быстро понял, что Иркутск - не Tabula Rasa, но город со своей архитектурной школой и собственными традициями. Сейчас, когда улеглись страсти и павловские многоэтажки "отстоялись", можно сказать, что "карбюзьеанство" Владимира Азарьевича вписалось в городскую среду, подтверждая имидж Иркутска, как "города, склонного к чудачествам". Но в семидесятые здешняя "общественность" думала иначе: с одной стороны, архитектора стала гнобить та часть "культурной элиты", что собралась под боевой хоругвью некоего здешнего "классика и печальника Земли Русской" - забыл его фамилию - а с другой стороны, павловские "инновации" не нравились тогдашнему Первому секретарю обкома, товарищу Банникову. В итоге, Павлову создали в Иркутске такие "благоприятные условия ", что ему ничего не оставалось, кроме, как уехать из Иркутска. А дома, спроектированные им, остались. И с одним из построенных по его проекту жилых комплексов и связана та самая история, которую я и хотел поведать Urbi et Orbi.
В конце семидесятых на юго-восточной окраине Иркутска - в том месте, где улица Байкальская плавно перетекает в Байкальский тракт - были построены три оригинальных жилых дома. Поставленные на бетонные опоры-"ноги" (между этими "ногами" были установлены витрины разместившихся на первом этаже магазинов), центральным своим фасадом дома смотрят в сторону плотины. А фасады у новых домов более чем оригинальные: к каждому из них пристроено по семь глухих башен-эркеров с плоскими крышами; вместо окон, в каждой башне проделаны две узкие щелочки-бойницы. Начинаясь на уровне второго этажа, башенки эти доходят до четвёртого - а их плоские крыши выполняют функции балконов.
Летом 1979 года в Иркутск прибывает московская делегация Совмина. И, согласно протоколу, сопровождает делегацию ни кто иной, как мой дед. И едут высокие гости на Байкал по улице Байкальской, и видят новый жилой комплекс, построенный по проекту архитектора Павлова. И возникает у них совершенно резонный вопрос: что это, простите, за хреновина такая напротив плотины ГЭС построена? Ну, а дед... Дед, сделав серьёзное лицо и понизив голос, отвечает:
- Вообще-то, я не имею права говорить об этом: государственная тайна... Но вам, товарищи, рассказать можно. Эти жилые дома - третья линия обороны на случай вторжения китайских агрессоров! Посмотрите: все дома снабжены башнями-капонирами из сверхпрочного бетона. Наверху - орудийные площадки: в случае, если неприятель попытается перейти с левого берега по телу плотины, то с этих площадок по нему будет вестись огонь из миномётов и противопехотных орудий. Но это не всё: внутри башен, прямо в квартирах размещены противотанковые орудия и зенитные установки! С жильцами регулярно проводятся учения - и они, жильцы, готовы оказать сопротивление китайской пехоте и боевой технике и держать оборону до прибытия основных сил. Только прошу: не нужно об этом рассказывать - сами понимаете...
Москвичи, прониклись важностью информации - а дед, скормив им эту "утку", забыл о ней. А через несколько дней высокая делегация отбыла восвояси, увозя в столицу не только отчёты о состоянии дел в Восточной Сибири, но и Страшную Военную Тайну.
Она, тайна, была действительно, страшной: в тот 1979 год в Юго-Восточной Азии разразилась Первая Социалистическая Война: ученики Мао Цзе Дуна решили поучить учеников Хо Ши Мина на предмет того, как правильно нужно строить социализм, и направили во Вьетнам дивизии НОАК. А советские обыватели, получая каждый вечер из телевизора порцию новостей о зверствах китайских агрессоров, со дня на день ждали, что части китайской народно-освободительной армии придут "реформировать социализм" и к ним домой: события на Даманском были свежи в памяти... И нет ничего удивительного, что дедову "клюкву" про "третью линию обороны на случай китайского вторжения" москвичи съели, не поперхнувшись.
Владимир Павлов
Дед, конечно же, рассказал об этой шуточке дома, в семейном кругу - и все изрядно веселились. И, отправляясь на дачу и проезжая мимо "павловских" домов, веселились опять: история про "дома с бойницами " стала чем-то, вроде семейного анекдота... А осенью 1979 года деда отправили в очередную московскую командировку. И, когда он вернулся, мы узнали, что история эта получила интересное продолжение...
- Сидим мы на совещании в Госплане, - рассказывал дед, - и во время перерыва подходит ко мне сам… - здесь он назвал фамилию какого-то крупного члена - и говорит: "Геннадий Иванович, у меня к вам есть один вопрос: что у вас там в Иркутске за строительство такое - на случай китайской агрессии? Что за жилые дома, оборудованные противопехотной артиллерией и зенитными установками?..."
- Я и не понял, о чём речь! - смеялся дед, - стою, хлопаю глазами! А Ответственный Товарищ продолжает: "Нет, Геннадий Иванович, я всё понимаю: это секретная информация, вы давали подписку... Но наши люди, которым вы показывали новый жилой укрепрайон возле плотины Иркутской ГЭС, были очень впечатлены. И мы сейчас думаем о том, чтобы выйти на самого Леонида Ильича с докладом об инициативе иркутян - и, если Он одобрит, начать строительство жилых укрепрайонов и в других городах СССР..."
Только тут до деда дошло, о чём идёт речь! И ему пришлось убеждать Ответственного Товарища, что это была просто шутка, розыгрыш... что Главный архитектор города Иркутска - большой оригинал... что на самом деле, в районе плотины Иркутской ГЭС построены обычные жилые дома с не совсем обычной планировкой... что через плотину Иркутской ГЭС никакое китайское вторжение невозможно, так как на другом берегу к плотине не ведут никакие магистрали... и что, в конце концов, прежде, чем напасть на СССР и вторгнуться в Иркутск, китайским милитаристам придётся, для начала, оккупировать Монголию...
- И знаете, чем он меня доконал? - веселился дед, пока мы распаковывали его командировочный багаж и извлекали из чемоданов коробочки плавленного сыра "Янтарь", баночки с паштетом и шпротами, бутылки с "Пепси-Колой", коробки конфет "Ассорти" и прочие вкусности, которых в те годы отродясь не было в иркутских магазинах, - Он уставился на меня, и спросил: "Анголия? Какая ещё Анголия на совецко-китайской границе?! Она же в Африке расположена!...".
Мне нечего добавить к этому...
