Страстная неделя

Последняя неделя Великого поста, следующая за Вербным воскресеньем, в церковной традиции именуется Страстной или Великой (а в народе ее называют еще Красной, Червоной, Святой), поскольку в это время верующие вспоминают последние дни Иисуса Христа на земле, Его страдания, распятие и погребение. Церковь предписывает верующим всю эту неделю, и особенно последние дни перед Пасхой, соблюдать строжайший пост, дабы подготовиться к великому и радостному дню – Светлому Христову Воскресению.

Самые важные дни Великой седмицы – четверг, когда вспоминают Тайную вечерю и предательство Иуды, и пятница, связанная с мучениями и смертью Иисуса Христа. В Страстную пятницу верующим нельзя веселиться, шуметь, петь песни, кричать и свистеть, вообще громко разговаривать и тем более ссориться; по поверью, в это время даже птицы затихают и вся природа скорбит вместе с людьми. Суббота посвящается погребению Христа и его сошествию в ад, когда Мессия сокрушил ворота Преисподней, устрашил злых духов и освободил благочестивые души (Адама и Еву, ветхозаветных пророков и проч.), а после вознесся на Небеса. В субботу прихожане производят последние приготовления к Пасхе, пекут куличи, красят яйца и освящают эти ритуальные кушанья в церкви. Во время вечерней службы траурные одежды священнослужителей сменяются светлыми, а ровно в полночь начинается праздничная пасхальная служба.

В русских селах уже с первых дней Страстной недели начиналось очищение всего жилого пространства перед праздником: хозяева мыли избу и хозяйственную утварь, стирали, прибирались во дворе и надворных постройках, белили печи, украшали жилище новыми полотенцами, лентами и т.д. Крестьяне говорили: «Страшной понедельник на двор идет – всю дорогу вербой метет», «С Великого понедельника до Великого дня целая неделя, по горло бабам дела». Особенно усердно наводили порядок в Страстной четверг, называемый в народе «Чистым», так как верили, что «если в Чистый четверг все вымоешь, потом весь год чистота в избе водиться будет». Мусор, накопившийся за зиму, и разное старье (изношенную одежду и обувь, прелую солому, сломанную утварь) в этот день уничтожали, сжигая в ритуальном костре или «пуская по воде». Очищали и себя самих: непременно парились в бане, мыли детей («чтоб весь год чистыми были»), умывались на рассвете свежей водой из криниц и источников, обливались и даже купались в реках для здоровья, бодрости, красоты, защиты от порчи и колдовства.

Страстной четверг у славян издревле был связан с культом мертвых. В этот день посещали кладбища, подправляли и украшали могилы, поминали усопших, оставляли им ритуальную еду и т.д. Широко распространен был обычай «греть родителей» - разводить во дворах или на жальниках костры из соломы, чтобы души умерших могли обогреться после зимних холодов. В поучениях против язычества говорится, что некогда мертвых («навьев») даже приглашали мыться: «...и воду к кутьи заупокойней оставляють на столци, и сметье [мусор] у ворот жгуть в великой четверг, моляще тако: “У того огня души приходяще огреваются”... и мылница топят, и на печь льют, и попел посреде сыплют следа ради. И глаголють: “Мыйтеся!” И чехли вешають и убруси, и велят ся терти ... И приходят топившеи мовници и глядают на попеле следа и егда видять на попели след и глаголють: “Приходили к нам навья мытся!”» («Слово св. Григория», XVI в.).

Интересно, что во многих местах Страстная неделя считалась самым подходящим временем для общения с разными «нечистиками» - лешими, домовыми, водяными и др. Подобные существа соотносились в народной традиции с проклятыми душами – утопленниками, самоубийцами и прочими, умершими несвоевременной смертью; так что их появление в Чистый четверг (своеобразный «праздник мертвых») вполне естественно. Например, крестьяне верили, что если в Страстной четверг осмотреть чердак со свечой, принесенной с вечерней службы, то в каком-нибудь углу непременно увидишь домового. Чтобы домовик оберегал хозяйство, не мучил лошадей и любил домочадцев, ему в этот же день клали под угол дома еду, оставляли на чердаке яйцо (чтобы он мог «разговеться» на Пасху). Люди, желавшие увидеть лешего (заключить с ним договор, спросить о будущем и т.д.), ночью в Страстной четверг шли в лес, садились на березу или осину, снимали с себя нательный крест и звали: «Владыко лесной, есть у меня до тебя просьба». Рыболовы и мельники на Страстной неделе готовили «угощение водяному»: покупали вскладчину лошадь, три дня откармливали ее, а потом топили в реке, полагая, что иначе «водяной царь», пробудившийся после зимней спячки, может рассердиться и разогнать всю рыбу, устроить наводнение и т.п.

В некоторых местах принято было в на Страстной неделе символически «кормить Мороз», т.е. на ночь выставлять на окно или во двор овсяный кисель в миске, призывая: «Мороз, мороз! Иди кисель есть! Не бей наш овес, нашу рожь, а бей быльник да крапивник». Подобным же образом в Великий четверг «кликали зверей»: «Волки, медведи, лисицы, куницы, зайцы, горностайцы, идите к нам кисель есть!»; считалось, что после угощения дикие звери не тронут скот во время летнего выпаса и не станут портить посевы. Ну а чтобы коровы летом не плутали в лесу и не терялись, хозяйка забиралась на крышу и кричала в трубу: «Коровы-то дома?»; кто-нибудь из семейных отвечал: «Дома, дома!», после чего хозяйка приговаривала: «Так-то вот, коровушки, в лесу не спите, домой ходите». Местами соседки договаривались и ходили друг к дружке, стучали в окна и спрашивали: «Дома ли коровушки?», на что хозяйка отвечала им: «Дома, дома!»; такой диалог продолжался до тех пор, пока соседка не перебирала по очереди весь скот, все огородные и зерновые культуры, а также множество предметов домашней утвари, чтобы так обеспечить их приумножение в течение года.

Пытаясь «привязать» домашних животных ко двору и не дать им потеряться, крестьяне нередко возводили символическую преграду между «своим» и «чужим» пространством. Например, хозяйки в Великий четверг до восхода солнца с приговорами объезжали двор на помеле или кочерге; насыпали курам зерно в обруч (чтоб неслись дома, а не по чужим дворам); развешивали по кольям забора перевернутые горшки или старые лапти (чтобы ястребы не таскали кур и цыплят); обвязывали забор спряденными «в левую сторону» нитками; выстригали у животных шерсть и перья, затыкая потом эти клочки за матицу («чтоб скотина знала дорогу домой»), и т.д. Подобные меры служили защитой и для самих хозяев. Например, в Великий четверг поселяне объезжали двор на кочерге, очерчивали хозяйство косой или обливали «четверговой» водой углы, чтобы в дом не смогли пробраться злые силы (нечистые духи, ведьмы, змеи и др.). Большой популярностью пользовались свечи, которые еще горящими приносили домой с четверговой службы: такой «четверговой» свечой хозяин выводил над всеми входами (дверями, окнами, воротами) кресты, заграждающие путь «нечистикам», обновлял огонь в доме и «освящал» все хозяйство.

По погоде в Великий четверг гадали о весне и будущем годе. Считалось, например, что «если в Страстной четверг холодно, то весна до седьмой недели холодна, а коли дождь – мокрая», «каков Великий четверг, таково и Вознесенье», «в Великий четверг мороз, так и под кустом овес». Чтобы хлеб лучше родился, на рассвете Страстного четверга потряхивали соху, а иногда изображали даже полевые работы (пахоту, косьбу и пр.), полагая, что в этом случае урожай будет обильным, а работа – легкой и спорой. Вообще, в Великий четверг часто прибегали к «магии первого дня» (так же, как это делали в Новый год): встать старались как можно раньше (чтобы в страдную пору не быть сонливыми), надевали новую одежду, перебирали все хозяйственные орудия, пересчитывали деньги, несколько минут посвящали «сподручным работам» (пряли, шили, плели лапти и веревки, изображали рыбную ловлю, стреляли-«охотились» и т.д.), чтобы весь год жить в достатке, чтобы любое дело спорилось, промысел был удачным и проч.