Тунка: О плохом. Очень плохом. Нельзя так
Вот не хочется про это писать. Не хочется. Потому что (в том числе и нашими стараниями) создан образ добрых, гостеприимных, дружных тункинцев, которые всегда готовы помочь, всегда готовы поделиться последним, которые строят детские площадки, выигрывают конкурсы… но надо.
Потому-что для Тунки то, что произошло в Талом – край. Край, за которым вся мерзость и низость морального падения, за которым только гнусное, мерзкое, бесчестное наживательство на чужом горе, то самое, что никогда к добру не приводит. Мы живем на святой земле, с нами духи предков, над нами великое синее небо… Как смотрят предки на обмельчавших духом потомков своих, вырвавших кусок хлеба из рук вдовы?
Много лет Лариса Дьякону и Александр Спирин, счастливые в законном браке, вырастившие хороших детей делали то, что они любили, любят, умели и умеют. Обрабатывали землю, как это делали их деды-прадеды, в далекие времена первыми поднявшие тункинскую пашню. 100 гектаров суровой сибирской почвы, полученной в аренду на 20 лет от тогда еще живого колхоза «Мир».
Корчевали молодую поросль сосны, вывозили камни, выравнивали поле, вносили органические, экологически чистые удобрения, выращивали великолепные по нашим климатическим условиям урожаи картофеля и овощей, овса, пшеницы.
Построили огромное овощехранилище, сами, почти не прикасаясь к кредитам, закупили технику, давали и дают работу пятнадцати семьям… почти два года назад случилось несчастье. Трагически погиб Александр Андреевич. Лариса Ивановна осталась одна. Помогали и помогают дети, соседи, работники. Нельзя было опускать руки. Потому что земля ждала. Ждала плуга, ждала семян, ждала урожая. И урожай 2018 года стал просто невероятным. Несмотря ни на что и вопреки всему.
Большое начальство привычно наградило грамотами, министр сельского хозяйства радостно процитировал в докладе. А некоторые жители Галбая (имена героев есть в редакции, но пока мы не будем их называть, всегда надо давать шанс задуматься и одуматься) вдруг вспомнили, что земля, аренда которой оформлена на погибшего Александра Спирина, стала якобы бесхозной. Нельзя сказать, что Лариса Ивановна не пыталась переоформить аренду на себя, заново отмежевать земельный участок… пыталась. Только почему-то возникали постоянные административные проблемы. У «некоторых жителей Галбая» таких проблем не возникло.
Осенью крестьянское хозяйство Ларисы Дьякону вспахало землю под зиму. Весной, пригласив хорошего агронома из Новосибирска, распланировали посадки, посадили овес, картофель, в который раз выровняли землю под покос. И только тогда обнаружилось, что земля эта принадлежит на абсолютно законных основаниях «некоторым жителям Галбая». С зимы 2019-го принадлежит. Быстренько приехали, быстро огородили, крайне невежливо объяснили что ты, Лариса, здесь никто и звать тебя никак. Гуляй отсюда. Все что вы с мужем 20 лет тут делали, уже наше. Свободна.
Все попытки Ларисы Ивановны хоть как-то разрешить ситуацию натыкались на полное неприятие «некоторых жителей Галбая». Милостиво разрешили убрать овес и картошку осенью разве что…
Сразу возникает вопрос – а куда, собственно, смотрела власть? Неужели большие люди в конторах и конторках не понимают, что грамоты уже со следующего года вручать будет некому, а победные отчеты об огромных урожаях всего на свете накроются большим и ржавым? 100 гектаров КФХ – это треть ВСЕГО тункинского урожая картошки. ТРЕТЬ. Смогут ли «некоторые жители Галбая» хотя бы сохранить прежний уровень производства? Судя по их заросшим за 20 лет полям, на которых аршанские и толтойские жители радостно боровые рыжики собирают – вряд ли. Однако по закону они в своем праве, а любое начальство идет лесом, поскольку правоустанавливающие документы у них и они могут делать с этой сотней гектаров что угодно – продать, вспахать, зарастить лесом. Земля принадлежит им.
А что — по совести?
А ничего. Поскольку совесть у тех, кто вырвал кусок хлеба из рук вдовы, отсутствует по определению. Потому хлеб их будет горек…
Но есть надежда. Есть надежда на то, что здравый смысл, совесть и справедливость под нашим тункинским солнцем существуют. Есть время еще, чтобы решить проблему мирно, не осквернив себя далее и более, чем это уже произошло. Есть надежда на власть, которая у нас громогласно декларирует социальную справедливость и продовольственную безопасность.
Или – надежды нет?