Наши герои...
Когда началась Великая Отечественная война, комсомолке Наде Кондраниной было 16 лет. Она только что закончила неполную среднюю школу. По первому призыву ЦК ВЛКСМ молодежь ринулась в военкоматы.
Надя жила тогда в селе Загайново, Троицкого района, Алтайского края, а комиссар Троицкого райвоенкомата был другом отца. Девчушка радостно рассуждала: "Военком дядя Ваня - знакомый, он меня сразу в армию запишет!" Дядя Ваня, только взглянув на нее, строго скомандовал: "Шагай отсюда! Подрасти, потом и придешь!"
Понурив голову, ушла Надя из военкомата. Но волна переживаний не захлестнула ее энергичную натуру. Да и время было такое - не до личных депрессий. Отучившись на трехмесячных курсах трактористов, она в уборочную страду 1941-го поработала сначала в колхозе "Новая деревня", а затем в совхозе "Беловском". После этого девушка закончила курсы водителей и работала шофером МТС.
В 1942-м, когда комсомольцы по очередному призыву ЦК шли на защиту Родины, Надя решила обхитрить работников военкомата: тайком взяла документы своей старшей сестры Анны и в обход дяди Вани прошла комиссию. Из 180 призванных девушек только двоих, в том числе и Надю под именем Анны, направили в Кемеровское авиационное училище. На такой выбор повлияла не только ее техническая грамотность и опыт работы на тракторе и автомобиле. Надя была еще и лучшей пловчихой района, а также метким ворошиловским стрелком. Так что в Красную армию отправилась не пигалица с косичками, а подготовленный человек.
Под гордым именем авиационного училища в Кемерово действовала школа младших авиационных специалистов - ШМАС, готовившая мастеров по обслуживанию электроспецоборудования самолетов. Училась Анна-Надежда хорошо. Преподаватели даже доверяли ей проведение практических занятий с курсантами по двигателям внутреннего сгорания. В мае 1943-го их выпуск училища отправился на фронт. Когда эшелон с девчонками в военной форме отходил от вокзала, люди встали на колени, молились и крестным знамением благословляли их на защиту Родины.
Младший сержант Кондранина попала на Западный фронт, в 1-ю воздушную армию, в полк легких пикирующих бомбардировщиков ПЕ-2. В ее обязанности входила проверка электропроводки и двигателей дистанционного управления возвратившихся из боя самолетов. Спрашиваю Надежду Александровну, сложной ли была та задача.
- Знаете, - отвечает она, - проводов в ПЕ-2 было 24 километра, а самолеты очень часто возвращались дырявыми от пробоин, как дуршлаг. Если провод где-то перебит, то вдоволь покопаешься, пока найдешь место повреждения. За выполнение же проверки моторов дистанционного управления я и на гауптвахту попадала. Не за плохую работу, а именно за выполнение задания. Летом проверка не представляла никакой сложности, но зато зимой - настоящее мучение. Эти очень нужные и очень вредные моторы крепились к двигателю самолета винтами. Доступ к тем винтам был сильно затруднен. Единственный выход: плюнуть на палец, приморозить к нему винт, наживить его, а уже потом накрепко затянуть отверткой. Зимой почти всегда кожа с пальцев оставалась на металле. Потом, конечно, идешь к медикам, чтобы подлечили. А начальство вопросы задает: "Ты что же, членовредительством занимаешься?!" И чтобы пресечь "нарушение", на губу отправляли.
Примерно полгода проработала Надя в службе эксплуатации электроспецоборудования. А потом выполнение рутинных операций показалось ей скучным. Душа рвалась в небо.
Однажды она обратилась к начальнику связи полка Голубеву: мол, товарищ майор, хочу выучиться на стрелка-радиста и войти в какой-нибудь экипаж, чтобы летать. Оружием владею: как-никак ворошиловский стрелок. Помогите освоить работу на радиооборудовании. Позанимался майор с настырной девушкой, подготовил ее к работе с бортовым оборудованием. Командир полка удовлетворил ее просьбу о зачислении в экипаж, и в ноябре 1943 года сержант Кондранина впервые поднялась в небо.
Тот вылет не был боевым. Самолет после ремонта надо было облетать, то есть, добравшись до заданной зоны, выполнить стандартный набор действий и убедиться в исправности всех систем машины. Командиром экипажа был майор Закрутный, штурманом - капитан Назаров, стрелком-радистом - Надя.
Примерно через час полета в зону из облаков внезапно вынырнула пара немецких истребителей, которые атаковали наш ПЕ-2. Силы были неравны, да еще вскоре с земли заработали вражеские зенитки: в пылу боя самолет пересек линию фронта. Бомбардировщик был подбит и загорелся. Малая высота не позволяла экипажу воспользоваться парашютами. Тогда летчик принял решение сажать машину прямо на лес, на брянский лес. При посадке штурман Назаров получил смертельные травмы, командир - переломы обеих ног, у Нади лицо представляло собой кровавое месиво с торчащими занозами (сколы фанеры) и частично снятым скальпом лобной части головы (удар о пулемет). Но травма лица была не самой опасной в тот момент: как выбираться из самолета с открытым переломом левой руки и правой ноги?
- Первым я сумела вытащить Арсена Назарова, - вспоминает Надежда Александровна. - Он еще был жив. Спустила его на землю, он смог мне улыбнуться и прошептать: "Тебя ждет счастье, а меня печаль". Потом я полезла за Иваном Закрутным, командиром, а кабина же высоко. Только вытащила его и спустила на землю, взорвался мотор, ведь самолет горел. Буквально секунды спасли нас от гибели уже на земле. Потом нас отыскали партизаны и на палатках унесли в свой отряд.
Чтобы доставить раненых на большую землю, ночью прибыл самолет. Надю направили в полевой госпиталь, а майора Закрутного - в один из тыловых эвакогоспиталей. Надежда Александровна не любит вспоминать о своем длительном лечении. Думаю, ее тогда беспокоили не столько переломы руки и ноги, сколько тяжесть обширной травмы лица. Представьте себе, в 19 лет ожидать, что вот снимут бинты - и ты увидишь в зеркале не себя саму, а страшного урода...
То ли само Провидение хранило Надю, то ли та коленопреклоненная молитва провожавших на кемеровском вокзале, не знаю. Но уцелела она в катастрофе, и раны на лице постепенно зажили. После госпиталя направили ее в состав 40-го отдельного ордена Красной Звезды штурмового авиаполка. Спустя несколько месяцев в этот полк из 4-й воздушной армии перевелся и летчик Закрутный. По одной-единственной причине перевелся - хотел быть рядом с Надей. С любимой Надей. Вновь они в составе экипажа вылетали на задания, теперь уже на штурмовике Ил-2, который фашисты прозвали черной смертью. Войну Иван и Надя закончили в Восточной Пруссии, а свадьбу сыграли 15 мая 1945 года. Боевой путь Надежды Александровны отмечен орденом Отечественной войны II степени, медалями "За отвагу", "За боевые заслуги", "За взятие Кенигсберга", "За победу над Германией в Великой Отечественной войне".
Семья Закрутных после демобилизации приехала на родину Ивана Петровича - в Заларинский район. В Троицке Надежда Александровна работала заведующей клубом и заочно обучалась во Всероссийском доме народного творчества имени Крупской (впоследствии - институт культуры). Получив некоторые навыки практической работы в Заларинском ДК в качестве художественного руководителя, она приехала в Иркутск, где стала директором клуба общества глухих.
Помнит Надежда Александровна, как неприветливо встретили ее люди: непонятно и возбужденно жестикулируют, а сурдопереводчица объясняет, мол, рады они.
- Я тогда ответила даме, что с таким злым выражением лица приятные беседы не ведут. А сама думаю: погодите же, изучу я ваш язык, никто не сможет обмануть.
Представилась возможность поехать в Ленинград на курсы сурдопереводчиков, и Надежда Александровна без колебаний дала письменное обязательство отработать после окончания учебы три года в обществе глухих. Свое слово она держала полвека: сначала работала директором и художественным руководителем клуба, затем старшим переводчиком на иркутском авиазаводе.
Когда Закрутная пришла на завод, там трудилась группа из двадцати неслышащих. Шло время, количество работавших инвалидов по слуху увеличилось до 150. По ходатайству Закрутной ВЦСПС разрешил кроме переводчиков принять инструктора физкультуры и воспитателя в общежитие.
Нелегко приживались неслышащие на оборонном предприятии. И руководству завода, и командирам производства среднего звена Надежда Александровна доказывала, что глухим нужно повышенное внимание, особый подход. Приехали, например, выпускники Челябинского ГПТУ с аттестатами слесарей, токарей и фрезеровщиков третьего разряда, а ребятам даже станочный парк завода незнаком. Что делать, приняли их учениками. Начальник цеха умолял: "Надежда Александровна, голубушка, забери их от меня! Забери куда-нибудь! Мастерам трудно с ними, мне уже невмоготу! Ведь не куклы делаем!"
Не день и не месяц - три года тот начальник обращался к ней с этими настоятельными просьбами. Но не зря русская поговорка гласит: "Терпение и труд все перетрут". Из мальчишек-неумех выросли рабочие экстракласса.
Мастерам постоянно приходилось напоминать, что работают они с особой категорией людей - очень ранимых людей. Дает мастер задание рабочему, а сам хмур, как грозовая туча. Мало ли что - начальство его взгрело или дома непорядок. Спешит неслышащий рабочий к Закрутной, делится тревогой: за что это мастер сердит на него? Она идет к мастеру: "Уж вы постарайтесь, пожалуйста, на моих подопечных не переносить свои неурядицы. Будьте к ним чуть-чуть внимательнее. Улыбнуться разок, наверное, нетяжело - не вагон разгружать".
Глядишь, мастер вежливее стал, у рабочего дело спорится.
Или такой был случай. Познакомился один глухой с девушкой, решили они создать семью и уехать на родину парня, в Красноярск, чтобы не ожидать получения квартиры в Иркутске. Он уже и заявление об увольнении с завода подал. Закрутная подошла к начальнику цеха: "Нельзя подписывать ему заявление, хорошего человека и специалиста потеряем. Жилищный вопрос все равно решится, пусть немного подождут".
Начальник отвечает, что не может нарушать закон. Истечет положенный срок, и рабочий, пусть он и самый распрекрасный, получит право уйти без согласия администрации.
Закрутная настаивает: "Не подписывайте заявление! Иначе я перед директором вопрос поставлю: отпустите его - я тоже уйду с завода!"
Долго держали того парня, нарушая КЗоТ. Но ведь он же потом сам осознал, что не стоило торопиться уезжать из Иркутска. Просто Закрутная это материнским чутьем раньше всех поняла. А проблема с жильем в конце концов решилась. И на свадьбе их Надежда Александровна отгуляла, и уже внуки бывшего красноярца стали иркутянами. Человек тот до земли кланялся ей за мудрость и настойчивость. А завод высококлассного специалиста сохранил.
В общем, не только хорошим сурдопереводчиком была Закрутная, а надо заметить, что она подготовила в Иркутске одиннадцать выпусков переводчиков - и для нашей области, и для соседних регионов. Приходилось ей быть и настойчивым - до настырности - ходоком к руководству завода, и психологом, и культработником, и хранителем чужих семей, и однажды чуть ли не акушеркой.
Надежда Александровна вспоминает: "Как-то в два часа ночи меня разбудил звонок в дверь. А знаете, как они звонят? Надавил на кнопку и жмет, пока я не открою. Ну открываю: Иван Ожерельев стоит. Объясняет, что жена рожает. Хотел он ее в больницу отправить, а та заупрямилась, мол, сначала Закрутную приведи, тогда и поедем. Ведь пришлось идти! Так и "рожала" вместе с ней!"
Много распадавшихся семей уберегла она от окончательного разрыва, много распавшихся смогла вновь соединить - ради детей. В Библии сказано: "Блаженны миротворцы". Это и про нее тоже, хотя вряд ли кто позавидует цене достижения такого блаженства. Что-то не видно было желающих тратить свои нервы ради чужого семейного благополучия...
Характеризуя Надежду Александровну, один из заместителей директора завода назвал ее и прокурором, и судьей, и воспитателем, и нянькой, и мамой. Правильно, только неполным получился список. Она была еще и ходоком к городскому начальству, добиваясь для своих подопечных приема по личным вопросам, когда чиновники не видели в этом необходимости. Она была и незаменимым психотерапевтом для глухих. Она была и учителем сурдопереводчиков, прививая новичкам не только профессиональные навыки, но и особую чуткость и терпимость к инвалидам. Да вряд ли я смогу составить исчерпывающе полный список.
К боевым наградам Н.А.Закрутной добавились награды за самоотверженный труд: медаль ордена "За заслуги перед Отечеством" II степени, звание "Почетный член ВОГ". Это заслуженно и приятно. И все же главной наградой в ее жизни, думаю я, являются благодарные людские сердца тех, в чьей судьбе Надежда Александровна была защитницей Родины, переводчиком, учителем, носителем культуры, советчиком, хранителем семейных уз, воспитателем.
Я давно знаю героиню моего очерка. Много раз беседовал с ней о суровой военной године, о буднях в обществе глухих. Рассказывая о войне, она всякий раз говорила: "Ничего героического я не делала". Говорила без тени рисовки, абсолютно искренне. Я никогда не возражал Надежде Александровне. Глубоко уважая этого человека, просто не мог с ней спорить. Но стоит мне только представить, что моя дочь добровольцем отправилась бы на войну, как мне становится жутко. То ли это я сделан из другого теста. То ли это наша страна ведет нынче другие войны...
А судьба Надежды Александровны если и не героическая - не хочу с ней спорить и в этот раз, - то ее судьба - это яркий пример жизни настоящего патриота.
