«Хоть топор повесь». Меньшевизм в аллегориях от Михаила Булгакова
15 мая литературный мир отмечает 130‑летие со дня рождения великого русского писателя и драматурга Михаила Афанасьевича Булгакова.
Автор бессмертных романов «Белая гвардия» и «Мастер и Маргарита», повестей «Роковые яйца» и «Собачье сердце», пьес «Бег» и «Зойкина квартира» родился 3 (15) мая 1891 года в Киеве. Окончил Первую киевскую гимназию и с отличием медицинский факультет Киевского университета. С 1921 года жил и работал в Москве, где скончался 10 марта 1940 года в возрасте 48 лет.
За двадцатилетний период творчества Булгаков не раз подвергался критике и цензуре со стороны советской прессы и контролирующих органов. Большинство произведений писателя на его родине были опубликованы спустя много лет после смерти.
Сегодня Михаил Булгаков – один из самых популярных и издаваемых русских авторов не только в России, но и в мире. Названия его пьес украшают афиши многих театров, по романам, повестям и рассказам снято более тридцати фильмов, мультфильмов, сериалов и телеспектаклей.
Юбилеи писателей мы традиционно отмечаем публикацией цитат из их произведений. К 130‑летию любимого писателя мы предлагаем вспомнить пропитанные юмором и глубоким политическим подтекстом фразы героев его пьес «Зойкина квартира» и «Багровый остров», написанных соответственно в 1925 и 1927 годах.
«Зойкина квартира»
– И что это вы, товарищ Портупея, прямо в спальню к даме!
– При советской власти спален не полагается!.. Ты видишь, что я с портфелем? Значит, я всюду могу проникнуть. Я лицо должностное, неприкосновенное.
– Вот я вашей супруге скажу, она вам всё должностное лицо в кровь издерёт!
– Неделикатный вы фрукт, Портупея! Гадости, во‑первых, говорите. Что значит хахаль? Это про Павла Фёдоровича?
– Я человек простой, в университете не был.
– Жаль. Во‑вторых, я не одета, а вы в спальне торчите. А в‑третьих, меня дома нет.
– Пардон, так что же из этого? Если меня расстреляли в Баку, я, значит, и в Москву не могу приехать? Меня по ошибке расстреляли, совершенно невинно...
– Спасибо этим чудесам, кабы не они, я бы с голоду издох! Шутка ли сказать, в товарно-пассажирском поезде от Баку до Москвы!.. Понимаешь ли, захватил в Баку в культотделе на память сто брошюрок «Существуют ли чудеса?», продавал их по рублю в поезде... Существуют, Зоечка, вот я тут!..
– Пошёл я нырять при советском строе. В Ставрополе актёром, в Новочеркасске музыкантом в пожарной команде, в Воронеже отделом снабжения заведовал... Наконец убедился, нет у меня никакого карьерного ходу, и решил тогда по партийной линии двинуться...
– Не заплатит, я тебе говорю, у неё глаза некредитоспособные. По глазам всегда видно, есть ли у человека деньги или нет. Я по себе сужу: когда я пустой, я задумчив, одолевают мысли, на социализм тянет…
– Бог тебя накажет!
– Мала-мала наказит.
– Да, не мала-мала, а он тебя на месте пришибёт! Стукнет по затылку, и нет китайца!
– Я, папаша, в Москву без штанов приехал, а вот…
– Простите, но какой я вам папаша?
– Да не будьте вы таким недотрогой! Что за пустяки между дворянами.
– Чем ты мне понравился, я в толк не возьму! Жёлтый, как апельсин, а понравился! Вы, китайцы, лютеране?
– Лютирани, мала-мала, бельё стираем…
– Вы, стало быть, не видели раков, которых вчера привезли в «Баварию»! Каждый рак величиной, ну, чтобы вам не соврать, с гитару!.. Слушай, дорогой мажордом жёлтой расы, если придёт Зоя Денисовна, скажи, что мы с графом на минутку в Третьяковскую галерею пошли. Ползём, папаня! Во – раки!
– Борис Семенович, всё устроится!.. Одна она, что ли, на свете? Плюньте!
– Уйди! Я тоскую…
– Вот и отлично! Потоскуйте… Вот вам ликёрчик и папиросы…
Сцена из спектакля «Зойкина квартира» Русского драматического театра Литвы, постановка 2014 года
«Багровый остров»
– Вот какого рода дельце, Савва Лукич. Известный писатель Жюль Верн представил нам свой новый опус «Багровый остров». Как умер?! Он у меня в театре сейчас сидит… Ах… хе‑хе. Псевдоним. Гражданин Дымогацкий. Подписывается – Жюль Верн. Страшный талантище…
– Володя! Возьмёшь из задника у Ивана Грозного кусок, выкроишь из него заплату в Марию Стюарт! Не пойдет Иван Грозный… Запретили!.. Значит, есть за что… Какое тебе дело?..
– Велите вы кадристам, Геннадий Панфилыч, ведь это безобразие! Они жабами лица вытирают!
– Ничего не понимаю.
– Выдал я им жабы на «Горе от ума», а они ими вместо тряпок грим стирают.
– Не любит Савва аллегорий до смерти! Знаю я, говорит, эти аллегории! Снаружи аллегория, а внутри такой меньшевизм, что хоть топор повесь.
– Попрошу внимания! Обстоятельства заставляют нас спешить. Савва Лукич покидает нас на целый месяц, поэтому я сейчас же назначаю генеральную репетицию в гриме и костюмах!
– Геннадий! Ты быстрый как лань, но ведь ролей никто не знает.
– Под суфлёра. И я надеюсь, что артисты вверенного мне правительством театра окажутся настолько сознательными, что приложат все силы‑меры к тому… чтобы… ввиду… и невзирая на очередные трудности…
– Вот, познакомьтесь. Наш капельмейстер. Уж он сделает музыку, будьте спокойны. Отец его жил в одном доме с Чайковским.
– Итак: роли. Сизи-Бузи. Повелитель туземцев, белый арап. Тупой злодей на троне. Ну, если злодей, да еще тупой, – Сундучков. Получи, Анемподист.
– Бог тебя благословит!
– Анемподист Тимофеевич! Я тебя убедительно попрошу школьников меньшевистскими остротами не смущать. Вообще театр – это храм. Мне юношество вверено государством…
– Аппетитнейшая ролька.
– Чёрта пухлого аппетитная. Две страницы.
– Во-первых, не две, а шесть, а во‑вторых, припомните, что сказал наш великий Шекспир: «Нету плохих ролей, а есть паршивые актёры, которые портят всё, что им ни дай».
– Как вы выражаетесь при мадам, мсье Гаттерас!
– Тысячу извинений, леди, я вас не заметил. Спустите трап, ангела, спустите, купидончики, английским языком я вам говорю!
– Какая прелесть! Попугай?
– Специально для этой пьесы заказал, Савва Лукич.
– Скажите! Здравствуй, попка.
– Здравствуйте, Савва Лукич. Пролетарии всех стран, соединяйтесь. Рукопожатия отменяются.
– Я к вам, гражданин автор… Очень хорошая пьеска… Замечательная… Шекспиром веет от неё даже на расстоянии… у меня нюх, батюшка, я двадцать пять лет на сцене… Но, батюшка, нельзя же так с царями… Ну что такое?.. В первом акте… исчезает бесследно…
– Убит…
– Я понимаю. Так царю и надо. Я бы сам их поубивал всех. Слава богу, человек сознательный, и у меня в семье одни сплошные народовольцы… Иных не было… Убей!.. но во втором акте…
– На польском фронте контужен в голову… громаднейший талантище… форменный идиот… ум… идеология… он уже сидел на Канатчиковой даче раз. Театр – это храм, не обращайте внимания…
– В других городах-то я всё‑таки вашу пьеску запрещу… Нельзя всё‑таки… Пьеска – и вдруг всюду разрешена! Курьёзно как‑то…
Фото: persons-info.соm, Дмитрий Матвеев / rusudrama.lt
