Я тебя слепила из того, что было... Премьера «Бесприданницы» в Музыкальном театре

События не случилось. Пожалуй, это первая мысль, пришедшая на ум после просмотра двух премьерных спектаклей мюзикла «Бесприданница» в Иркутском музыкальном театре.

«Под лаской плюшевого пледа», «Мохнатый шмель», «Любовь – волшебная страна», «А напоследок я скажу»...

Именно шлягеры Андрея Петрова из фильма Эльдара Рязанова «Жестокий романс» вдохновили главного дирижёра ИМТ Виктора Олина на постановку «Бесприданницы». Опять же 200‑летие драматурга через год, хоть и с натяжкой, но можно приурочить.

Идея обратиться к знаменитому сюжету Александра Островского в жанре мюзикла не нова: и года не прошло с премьеры «Бесприданницы» на музыку Ефрема Подгайца с текстом Льва Яковлева в Новосибирском музыкальном театре.

Однако в Иркутске Олин решил идти своим путём. То ли мюзикл Подгайца его не вдохновил, то ли материал показался чересчур сложным и требующим кропотливой работы, то ли вмешалась давно известная страсть иркутского маэстро к популярной музыке и шлягерам прошлых лет. К тому же романсы Петрова просты до неприличия, поскольку писались для драматического фильма, а не для профессионального музыкального театра, так что можно не особо напрягаясь насладиться бурными овациями непритязательной публики.

Проблема была одна: музыки Петрова для полноценного мюзикла непростительно мало. И тут нашему «гению» приходит в «мудрую» голову ещё одна мысль: дописать! Тем более такая удача, что жива дочь композитора, которая пошла по стопам папы и, вроде как, тоже пишет музыку, и даже оперы, пусть и детские. Понятно, что яблочко от яблони откатилось довольно далеко, но на какие жертвы не пойдёшь, чтобы «Мохнатым шмелём» продирижировать.

А ещё можно позаимствовать музыку того же Петрова из других фильмов. Популярные «Осенний марафон» и «О бедном гусаре замолвите слово», конечно, перебор, а вот не столь известный «Ключ от спальни» – в самый раз. А ещё есть произведения мэтра, написанные для музыкального театра. Например, хорошо знакомый театралам со стажем мюзикл «В ритме сердца», который шёл на сцене Иркутского театра музыкальной комедии под названием «Мы хотим танцевать».

В результате получилась сборная солянка из аранжированных, но, безусловно, узнаваемых мелодий Андрея Петрова из «Жестокого романса», и всего остального, собранного и дописанного Петровой Ольгой Андреевной. Совершенно непонятно, где Виктор Олин услышал в музыке «драматургическую структуру», приобретением которой он хвастался в одном из предпремьерных интервью. Цельной музыкальной мысли в иркутской «Бесприданнице» нет и быть не может по определению. Хитовые номера (Петров) перемежаются в ней с откровенно провальными (Петрова), причём последних гораздо больше.

Ещё хуже обстоят дела в спектакле со стихотворным текстом, где по одну сторону баррикад Белла Ахмадулина, Марина Цветаева, Эльдар Рязанов и Киплинг в переводе Григория Кружкова (кстати, переводчика в программке можно было и указать), а по другую – постоянный соавтор Петровой Дмитрий Константинов, поэт из которого ещё хуже, чем из Ольги Андреевны композитор.

Не спасла спорный материал и постановочная группа.

Самое слабое звено постановки – сценография Евгении Швец из Москвы. Особо поражает с первых минут металлическая инсталляция а‑ля голубятня с правой стороны сцены, абсолютно вне времени Островского и вне стилистики оформления спектакля, хоть и очень сложно быть вне того, чего нет. Усугубляет неприятный эффект второй этаж упомянутой «голубятни», который используется лишь однажды: когда Паратов поднимается наверх, чтобы пригласить Ларису на танец и тут же спуститься обратно. Да, «ружьё выстрелило», но абсолютно бессмысленно и незаметно для трети зала, занявшей места с правой стороны от прохода.

Могла бы показаться интересной трансформация станка в обеденный стол, если бы за этим огромным столом напрочь не потерялись действующие лица. Особенно это бросилось в глаза после того, как эти же герои в предыдущих сценах ютились по четверо за крохотными столиками в трактире и доме Огудаловых.

Не добавил прелести спектаклю и видеоконтент Яны Новиковой из Екатеринбурга, выполненный на уровне первых лет использования видеопроекции в театрах.

Единственное, к чему нет вопросов, – хореография Ирины Ляховской из Санкт‑Петербурга: стильно, необычно, с проработкой характеров героев, с умением отличать хор от балета и нагружать артистов по мере их возможностей, с максимальным желанием по мере сил подстроиться под разномастный музыкальный материал. Крепкая профессиональная работа в непростых условиях, браво! Другой вопрос, что не все солисты на 100 % справились с поставленными хореографом задачами, но это уже проблемы не постановщика, а исполнителей.

Ну и о главном постановщике. Да простит нас Виктор Олин, это не он. Во‑первых, слава богу, не опера, где дирижёр как бы главный. Во‑вторых, говорить о работе оркестра и его руководителя особо нечего, не хватало, чтобы они не справлялись со столь несложными задачами. Да, некоторая расхлябанность чувствуется, но это привычный стиль оркестра ИМТ последних лет.

Итак, режиссёр-постановщик. Имя выпускницы ГИТИСа Нины Чусовой широко известно как в Москве, так и за её пределами. Достаточно вспомнить «Вий» в Московском театре имени Пушкина, «Грозу» в «Современнике», «Ревизора» в Театре имени Моссовета, скандального «Тартюфа» в МХТ имени Чехова, а также «Яму» и номинированную на «Золотую маску» «Екатерину Великую» на сцене Свердловской музкомедии. Судя по всему, именно в Екатеринбурге и пересеклись впервые дороги Чусовой и Олина в бытность последнего дирижёром местного театра.

Правда, сегодня Нина Чусова уже не столь востребована, как во времена бурной молодости, так что на приглашение в Иркутск откликнулась охотно.

Иркутский зритель с творчеством Нины Чусовой столкнулся впервые, но те, кто следит за театральной жизнью за пределами Иркутской области, ждали приезда именитого режиссёра с некоторой настороженностью, памятуя о словах авторитетного столичного театрального критика Елены Ковальской:

«Фантазёрша Нина Чусова оказалась в обойме режиссеров нарасхват, едва закончив ГИТИС. С самого начала её спектакли были ярче и шумнее прочих, с той разницей, что поначалу они были молодецки отвязными, потом стали развязными. Барьер этот Нина перемахнула, его и не заметив».

К счастью, на берегах Ангары режиссёр взяла себя в руки, и выполнила поставленную задачу, почти не выходя за рамки текста пьесы классика, благо либретто писала сама. То, что Нина Чусова пошла «по Островскому», а не «по Рязанову», расширившего, как известно, сюжет и время действия и дописавшего изрядное количество текста, это безусловный плюс. Жаль, что почти единственный.

Если опустить мелочи, например, когда герой не снимает шляпу при даме, проходя к ней в дом, то по‑крупному Нина Чусова «сорвалась» лишь раз, крайне оригинально разрешив конфликт героев жуткой сценой рукоприкладства. Хорошо, хоть Островский не дожил до того, что в его пьесе Паратов побеждает Карандышева не внутренней силой, а банальной физической. «Хороши» в этой сцене все: и Паратов, избивший заведомо более слабого соперника, и Лариса, которая жениха с вывернутой рукой заставляет ещё и прощения перед обидчиком просить, и Карандышев, проглотивший прямое оскорбление на глазах у невесты и будущей тёщи. Всё это настолько не по Островскому, что спектакль на этой сцене можно было и заканчивать.

«Утянула» режиссёр у коллеги Рязанова лишь персонажа модистку, отобрав в её пользу часть текста у Огудаловой. Особой необходимости в этом не было, но лишняя женская роль в пьесе, простите за каламбур, никогда не лишняя, актрисы не дадут соврать.

Подтверждение проблем со вкусом и чувством меры постановщика во всей красе явилось в виде световых титров. Если светящаяся вывеска «Барин приехал» воспринимается как подсказка для дебилов, «Свадьба так свадьба» с недоумением, «Предлагаю выпить» с лёгкой усмешкой, то «Вася я погибаю» (да‑да, именно так, без запятой) над «голубятней» срабатывает как прямая отсылка к фильму «Любовь и голуби». Наградой режиссёру – совершенно неуместные смешки в зале и напрочь потерянный драматизм крайне важной сцены.

Ну и салют во время гуляния на Волге. Нина Владимировна, при всём уважении, ну не День Победы же, в самом деле. Даже если да, то кто оплатил‑то столь дорогое по тем временам удовольствие? Видимо, Кнуров, больше некому.

Кстати, о Кнурове. Есть такой коллектив в ИМТ – детский театр «Стрекоза». Именно его зрители должны благодарить за появление у пожилого Кнурова сразу четырёх малолетних дочерей, минимум три из которых одного возраста. Ну да на какие жертвы не пойдёшь, чтобы задействовать детишек в спектакле. Даже бессмысленный и тормозящий действие музыкальный номер специально для этого написать можно.

Как всегда, меньше всего претензий к тем, кто во время спектакля находится на сцене. Актёры делают всё, что в их силах, вернее, в силах их таланта. Да, таланты разные, как и опыт, но тут уж ничего не поделать. Как ничего не поделать и с кадровой политикой главного дирижёра, к которой всё больше и больше вопросов.

Судя по отзывам, участники спектакля результатом по большей части довольны. Удивляться нечему, ведь возможность соприкоснуться с Островским для актёров музыкальных театров столь редка, что привередничать глупо.

Довольны и зрители, особенно женского пола. Потому что «Мохнатый шмель» и «Любовь – волшебная страна». Да и к такого уровня постановкам в Иркутске уже привыкли. Когда не видишь спектакли других театров, Иркутский музыкальный – самый лучший.

Довольно и руководство ИМТ. Потому что вкуса нет, мыслей своих нет, а вокруг всех всё устраивает. Даже министр культуры на телефончик поклоны сняла и видосиком поделилась, чтобы театр в соцсетях выложил. Это ли не признание успеха.

P.S. А ещё на премьерных поклонах не объявили Андрея Петрова – единственного соавтора, за которого не было стыдно. Да и то, зачем ему наши реверансы на Литераторских‑то мостках...

Фото: Дарья Жбанова / vk.соm/muzkomnsk, Эоэлла Кириленко / imt38.ru, Татьяна Глюк / ИА Альтаир