Негодные у Патрушева эксперты по истории

По мере того, как отношения с Японией становятся все более прохладными, разворачиваются поиски того, что можно было бы предъявить японцам. И вот, к моему удивлению, сам секретарь Совета безопасности России Николай Патрушев во время своего пребывания в Магадане в августе 2023 года, затронул тему истории южного Сахалина под японской властью и заявил следующее: «За двадцать лет этой оккупации японские власти планомерно уничтожали русское население, запрещали русский язык, переименовывали улицы и населенные пункты».

Не знаю, кто пишет Патрушеву исторические справки, но этот человек определенно истории Сахалина не знает. Дело в том, что южная часть Сахалина оказалась японской после русско-японской войны 1904-1905 годов по условиям Портсмутского мира. Это знает всякий, кто хорошо изучал историю в средней школе, поскольку в учебнике истории этот договор и его основные условия упоминаются. Японские войска действительно захватили Сахалин в ходе боевых действий, однако же южная часть острова была уступлена по мирному договору, то есть международному соглашению, которые и по сегодняшнему российскому праву обладают приоритетом. Таким образом, переход южного Сахалина к Японии нельзя назвать оккупацией, поскольку оккупация — это занятие вооруженными силами государства не принадлежащей ей территории, в отсутствие воли государства, обладающего суверенитетом над этой территорией. Можно говорить об оккупации Сахалина японцами в ходе русско-японской войны, но не о власти Японии над южным Сахалином между Портсмутским миром и окончанием Второй мировой войны.

И потом, какие такие «двадцать лет оккупации»? С подписания Портсмутского мира 5 сентября 1905 года по новому стилю и прекращением действия договора 2 сентября 1945 года прошло почти точно 40 лет, или 39 лет, 11 месяцев и 26 дней.

Точности ради скажем, что была еще японская оккупация Северного Сахалина в 1920-1925 годах, которая прекратилась на основании Пекинского договора 1925 года, в котором СССР признал действие Портсмутского мира.

Потом, насчет «уничтожения русского населения» тоже у Патрушева не совсем верная или, точнее, совсем неверная информация. Дело в том, что во время кратковременной оккупации до подписания Портсмутского мира, японцы постарались депортировать русское население, вывозя его пароходами в Де-Кастри. Впрочем, и до японцев, с началом боевых действий, русское население, составленное в основном каторжными и ссыльными, старалось убежать с острова. В итоге этого, уже в декабре 1905 года из 35 тысяч человек, живших на острове до войны, оставалось 5,4 тысячи человек. Выезд русских продолжался и после войны. К примеру, в Маока осталось 40 семей русских рыбаков, которые потом выехали в Россию. Небольшое количество русских осталось жить в южном Сахалине под японской властью, на 1945 год от 300 до 400 человек по разным данным. Кто хотел уехать, японцы не держали и предоставили все возможности. Цель их политики состояла в том, чтобы населить Южный Сахалин преимущественно японцами.

Насчет переименований, тоже можно поспорить. Было, к примеру, айнское поселение Мауку, потом русский военный пост и рыбный порт с таким же названием. При японцах этот населенный пункт стал городом, крупным морским портом и промышленным центром и назывался Маока. В 1946 году переименован в Холмск. Другой пример. Было айнское поселение Этуутору, при японцах — Эсутору, а с 1946 года — Углегорск. Наконец, было айнское поселение Сикка или Сиска, рядом с которым в 1869 году был основан пост Тихменевский. При японцах — Сикука, а с 1946 года — Поронайск, от айнского названия реки Поронай. Так что, получается, что японцы слегка переиначили под свое произношение старые айнские названия. Единственное крупное переименование состояло в том, что Владимировку японцы переименовали в Тоёхара, но и в этом случае ими был построен совершенно новый город на расчищенном от тайги участке в паре километров от Владимировки. Соответственно, и улицы нового города назвали по-своему. Переименовали их уже при Советской власти в 1946 году.

Вообще, просто удивительный случай, когда секретарь Совета Безопасности России оказался в своем высказывании не прав практически во всем. Совершенно неясно, как можно было такое сказать на публике.

Это интересное обстоятельство говорит о том, какого низкого качества у Патрушева эксперты по истории, фактически этой истории не знающие. Тут закрадывается подозрение: что если у Патрушева эксперты по безопасности такие же, как и эксперты по истории? Подозрение основано на том, что Патрушев может взять к себе экспертом кого угодно, кого он считает лучшим и достойным для этой работы. Если это так, то может быть серьезный урон для национальной безопасности.

История тоже имеет отношение к национальной безопасности и к национальным интересам, поскольку она поставляет аргументы для защиты российских интересов. Чтобы российские интересы никто и не пытался ущемить, их обоснование и аргументирование должно быть абсолютно бесспорным и должно стоять на исторической точности. Отсюда можно заключить, что Патрушеву следовало бы найти себе других экспертов по истории, получше разбирающихся в специфических вопросах, кабы чего не вышло.