Сибирь: возвращение к безжизненной пустыне
("The Guardian", Великобритания)
Люди уезжают, в то время как жестокий проект по колонизации холодной пустыни сходит на нет.
Жизнь казалась такой же блестящей, как и освещенный солнцем сибирский снег, когда Юра Романенко въехал в свою новую квартиру в начале 80-х. В новом городе Пригорске была работа, сообщество живших там людей было исполнено надеждами на будущее. Отвоеванные у тайги земли представляли собой современный пример бесконечных попыток России укротить бескрайние просторы Сибири.
"Люди, жившие здесь, были сильны духом", - говорит 40-летний Романенко, который раньше работал на сверхсекретном заводе по переработке урана недалеко от своего дома.
Мечты Романенко о Сибири превратились в кошмар. Через двадцать лет после строительства Пригорска для рабочих уранового завода министерства обороны, последний переоборудуют в женскую тюрьму. Детский сад это пустая бетонная коробка. Брошенные дома-башни стоят без воды, окон и отопления в регионе, где температура зимой достигает -30° С.
Романенко, безработный в течение 11 лет, питается рыбой из местного водоема, чтобы хоть как-то свести концы с концами. Его соседи давно уехали. Пригорск, расположенный в 300 милях к югу от региональной столицы Красноярска, покинули четыре пятых его первоначального населения в 8000 человек.
Завод, детище военных в далекой Москве, расположенной в 2300 милях к западу, должен был производить уран, который затем бы обогащали, чтобы использовать для ядерных боеголовок советской сверхдержавы. Сверхдержава пала, а с ней и Пригорск.
Дело не ограничивается Пригорском - население всей Сибири уменьшается быстрее, чем когда-либо с тех пор, как 350 лет назад казаки отправились на восток, чтобы присоединить огромные неосвоенные территории к владением царей в Москве и Санкт-Петербурге.
Жестокость
Сибирь играет важную роль в сознании россиян, само это слово вызывает ассоциации с романтической жаждой исследований и одновременно с жестокостью. Прилагательные превосходной степени сами слетают с языка: площадь больше, чем у Европы и США вместе взятых, 12% мировых лесов, самые большие запасы газа на планете, золото и алмазы, нефть и меха.
"Сибирь сделает Россию богатой", - заявил в золотой век Екатерины Великой Михаил Ломоносов, великий русский ученый, основатель Московского университета. Но правда в том, что сегодня Россия делает Сибирь бедной.
"Москва смотрит на Сибирь, как на своеобразный склад, с которого можно брать все, что угодно, ничего за это не платя, - говорит профессор Владимир Ланин, ведущий специалист по истории Сибири. - Так было всегда, со времени Петра Великого до сегодняшнего дня, когда нефть и газ качают в центральную Россию. Местные жители получают минимум".
В результате, освободившись от деспотизма и ограничений советской и царской России, люди стали уезжать толпами.
43-летний Владимир Левкин, дюжий сибиряк из Абакана, готовится отправиться на запад после многих лет работы водителем в местной администрации, которая приносит ему 60 фунтов стерлингов в месяц. "Здесь все разваливается - деревни, заводы; нет рабочих мест. Никто не работает".
Люди покидают Сибирь: один из самых жестоких и амбициозных социальных проектов в истории человечества подходит к концу.
"В течение всей истории нашего государства предпринимались попытки создать условия для заселения Сибири", - говорит Леонид Драчевский, полномочный представитель президента Владимира Путина в Сибирском федеральном округе.
Теперь история России сделала полный круг. Россия сжимается. Сложные процессы распада империи и демографического спада сказываются на Сибири особенно тяжело. Сибирь, и без того одна из самых малонаселенных территорий на планете, находится на грани вымирания. Массовая миграция сводит на нет результаты 350-летней российской имперской политики.
Начиная с казаков 17-го века, отправившихся на восток, чтобы покорить новые земли для царей, до беглых крепостных и религиозных диссидентов, которые искали в Сибири землю и свободу, и сталинской армии подневольных рабочих, миллионы которых погибли во время индустриализации в вечной мерзлоте, российская история преимущественно двигалась с запада на восток, из "Европейской России" за Урал.
Историк 19-го века Василий Ключевский писал в своем авторитетном "Курсе русской истории": "История России это история страны, которая себя колонизирует". Но нынешняя демографическая и миграционная ситуация означает прекращение тенденции, намеченной Ключевским, и знаменует собой неумолимое начало деколонизации.
"Ситуация такова, что большие пустые пространства невозможно развивать не увеличив размер населения, - говорит Жанна Зайончковская, ведущий российский эксперт по внутренней миграции. - Правительство не понимает, что мы не в состоянии развивать Сибирь сами по себе".
Например, в течение последнего десятилетия, население Чукотки, расположенной к северо-востоку от Аляски, уменьшилось более чем на 60%. Соседний Магадан потерял более половины жителей. Около 15% бежали из арктического морского порта Мурманска. Как минимум миллион человек, или 12%, уехали на запад с российского Дальнего Востока. По правительственным программам, ставящим своей целью сэкономить на поддержании жителей крайнего севера, не менее 20% было эвакуировано.
Исследования демографических тенденций, предпринятое Российской Академией Наук в прошлом году, показали, что север и восток превратились в "консолидируемую зону уменьшения населения".
"Главным направлением миграции в России в последние 10 лет было движение с севера и востока на запад и юг. Эта тенденция отлична не только от предшествующего десятилетия, но и всей предыдущей истории страны".
Население огромных территорий в центральной и западной Сибири тоже уменьшается из-за закрытия заводов, развала колхозов, ликвидации угольных, алмазных и золотых шахт, упадка мощного военно-промышленного комплекса и разрушения приграничных гарнизонов в некогда сильно милитаризованном обществе.
На берегу Енисея находится деревня Советская Хакассия, зона бедствия с полуразвалившимися домами, горами ржавеющей сельхозтехники, пьяными мужчинами и старыми женщинами.
На заднем дворе 60-летняя Надежда Береговых пытается зарезать свинью, жалуясь на отсутствие мужчины-помощника, в то время, как ее 91-летняя мать Зимана ничем не может ей помочь.
На грязной улице пьяного мужчину бьет его жена. Пять молодых мужчин, тоже пьяные, пихают и бьют своего товарища, валяющегося на земле.
Эта деревня когда-то была центром коммунистического коллективного хозяйства, расформированного три года назад из-за чудовищных злоупотреблений в управлении. От 35000 голов овец не осталось ни одной. От 800 голов крупного рогатого скота осталось только 200. "Председатель не могла отличить овес от ячменя", - говорит Николай Вождаев, который раньше был техником-инструктором.
Как и в Пригорске, большая часть населения покинула деревню, которая как бы вернулась в прошлое. Вместо центрального отопления, теперь печи и дрова. Вместо канализации, жители деревни теперь таскают воду из колодца на улице в больших молочных бидонах. "Колодцы замерзают зимой, и мы берем воду из Енисея, а потом кипятим ее", - говорит Вождаев.
"Молодых здесь не осталось. Те, кто остались, не рожают детей. Они боятся, что не смогут их прокормить, - говорит жена Вождаева (в тексте - Хождаева - пер.), Наташа. - Скоро здесь останутся только старики".
Источник жизни
Правительство в далекой Москве и региональная элита любят говорить о Сибири, как об источнике жизненных сил России.
"Когда Сибирь здорова, то и Россия здорова", - говорит Драчевский.
Ненасытные российские "олигархи", газовая монополия Газпром, крупные нефтяные компании и алюминиевые магнаты будут продолжать эксплуатировать природные богатства Сибири и наполнять московскую казну. Но человеческий фактор ослабевает.
Согласно кремлевским указаниям, правительство только что утвердило план развития Сибири. Он предполагает увеличение валового продукта в 3,5 раза к 2020 году и переориентировку сибирской экономики с добычи и переработки сырья на высокотехнологическое производство.
В истории России было множество подобных планов, которым не суждено было реализоваться. Драчевский, ставленник Путина в регионе и главный автор стратегии развития, довольно скептичен. "Есть серьезные опасения, что этот план благополучно забудут. Противники могут его саботировать".
К числу его противников относятся члены путинской команды экономистов и некоторые из "олигархов" или предпринимателей-миллиардеров, контролирующих сибирские запасы углеводорода.
Герман Греф, российский министр экономического развития, сторонник невмешательства государства в экономику, видит в Сибири не приоритет, а дополнительную нагрузку на ограниченные ресурсы, регион, которые должен быть предоставлен сам себе, согласно законам рынка. Драчевский жалуется, что если победит точка зрения Грефа, Сибирь станет необитаемой пустыней с несколькими оазисами вдоль транссибирской магистрали длиною 5000 миль.
Борис Резник, депутат Государственной Думы из Сибири, говорит, что при Путине, с его стремлением вновь сосредоточить всю власть в Москве, пренебрежение проблемами Сибири только усилилось. "Государство не пытается решить проблемы Сибири и проблемы провинции в целом".
Учитывая печальный демографический прогноз, у российских проблем нет легкого решения. В России сочетаются худшие тенденции двух миров - западного мира с его низким уровнем рождаемости и развивающегося мира с высоким уровнем смертности, низкой продолжительностью жизни и плохим здравоохранением.
Согласно российским демографам, теперешнее население в 145 миллионов снизится до 90 миллионов через два поколения, хотя предсказания экспертов ООН более оптимистичны. Возрастная структура общества также изменится - согласно г-же Зайонковской, начиная с 2005 года работоспособное население будет уменьшаться на миллион человек в год.
И без того нелегкая демографическая ситуация в Сибири осложняется миграцией, которая только усиливается из-за нехватки рабочих рук в западной России.
Как в России, так и за ее пределами, многие рассматривают сокращение населения Сибири в положительном ключе и считают правительственную политику невмешательства правильной. В недавнем докладе Brookings Institution, составленном западными экспертами по современной России, утверждается, что решение судьбы Сибири является самым серьезным испытанием для страны. "В перемещении людей обратно в европейскую часть России заключается реальная возможность присоединения страны к Западу".
