Такая вот демократия
У демократии, конечно, есть стандарты. Можно сколько угодно шутить по поводу чистого или нечистого демократа, но оценивается наличие или отсутствие демократии в той или иной стране как раз по набору стандартных параметров.
Можно объяснить многочисленным поклонникам Путина в России, что их голоса, отданные за человека, которого им укажет Путин, и есть демократия. Но за пределами России такой подход к выборам сочтут истинно демократичным разве что Шредер с Берлускони.
Это, условно говоря, как с консервами. Есть стандарты, и если они нарушены, то их не покупают. Запад «не покупает» российскую демократию, но и не снимает ее с полки. Они вполне терпеливые ребята. Но на этой некондиционной полке накапливается неликвид, и в конце концов она просто под ним треснет.
К «неликвидам» прибавилась теперь история с «Интерньюсом», или «Образованными медиа», как с недавних пор стала называться эта неправительственная организация. Оставляем в стороне всю подоплеку с нелюбовью чекистов и «патриотов» к неправительственным организациям, особенно к тем, кто получает западные деньги. Оставим в стороне идиотизм с раздуванием «дела о контрабанде», цена которому пара тысяч долларов штрафа. Оставим в стороне даже то, что под предлогом частной провинности руководителя угробили достойную организации, начертав крупными буквами на этом деле слово «политика». Я сейчас не об этом. Две тысячи человек подписали письмо президенту в защиту «Интерньюса». Абсолютное большинство из них – журналисты. Письмо было передано в администрацию Путина.
Там написано: «…Попытки уничтожения организации, возглавляемой г-жой Асламазян, продолжаются и могут, увы, увенчаться успехом, если лично Вы, господин Президент, не вмешаетесь в ход этой истории, наносящей очевидный ущерб нашей стране. Сегодня мы, подписавшие это письмо, и Вы, господин Президент, можем предотвратить подобное развитие событий. Остановите расправу с «Образованными медиа». И, может быть, эта маленькая история станет шагом к восстановлению диалога между властью и обществом. У нас еще есть шанс. Прислушайтесь к нам, господин Президент». С тех пор прошел месяц, если не больше. Прислушался? И к кому? Молчание.
Вот у меня в соседней комнате приходит в себя после тяжеленной поездки в Ирак американская журналистка Труди Рубин. Она, если кто помнит, спросила в свое время в Давосе: «Who is mister Putin?». Думаю, это был самый нежный вопрос этой весьма жесткой дамы.
– Труди, если бы две тысячи американских журналистов подписали открытое письмо американскому президенту…
– Это что же должен быть за повод такой?
Рассказываю.
– Так вот, если бы две тысячи американских журналистов подписали открытое письмо американскому президенту, он мог бы оставить его без внимания?
– Нет, он бы ответил. Не знаю, как именно, но исключено, чтобы он не отреагировал, и быстро.
Это еще один стандарт демократии. Журналисты – это весьма влиятельная сила в нормально функционирующей демократии. Они формируют общественное мнение. Президент любой демократической страны должен быть самоубийцей, чтобы положить с прибором на письмо, подписанное двумя тысячами представителей четвертой власти.
Но не у нас. Президент России может себе позволить игнорировать прямое обращение журналистов, потому что он на них плевать хотел. Он потратил немало времени, чтобы хорошо обученные ребята фильтровали базар на каналах, чтобы никто не вылез на экран и не сказал: «Президент страны оставил без внимания обращение двух тысяч российских журналистов в поддержку «Интерньюс». В любой нормальной стране президент помнил бы, что через восемь месяцев президентские выборы, что его поведение скажется на рейтинге кандидата от его партии, что его невнимание обсудят все каналы, все газеты и все радиостанции. Российский президент ведет себя как царь, который навсегда и от Бога, а не как избранный президент.
Восемь лет он лепил «демократию» под себя – под свои представления о том, как должен вести себя электорат, каким должен быть бизнес, как должны работать неправительственные организации, что может себе позволить пресса. Именно президент России дал команду «фас» тем, кто планомерно избавляется от несимпатичных власти НПО. И когда я подписывала письмо в защиту «Интерньюса» и Мананы Асламазян, обращенное к президенту, я точно понимала, почему подписываюсь под письмом, обращенным именно к нему. Я лично обращалась не к человеку, олицетворяющему справедливость и ответственность перед обществом, то есть и передо мной, а к источнику несправедливости в надежде, что есть еще время одуматься. Давала ему еще один шанс, потому что в отличие от него не разминулась с мудрецом Ганди, который учил, что «человек и его поступок – вещи разные. В то время как хороший поступок заслуживает одобрения, а дурной – осуждения, человек, независимо от того, хороший или дурной поступок он совершил, всегда достоин либо уважения, либо сострадания». Конечно, в данном случае сострадания. Семь с половиной лет наш президент пытается совместить несовместимое – претензию на демократического лидера с собственным менталитетом выходца из КГБ. Поэтому и демократия у него получается такая сильно своеобразная, я бы сказала, шизофреническая.
