Жирная Москва и нищая Россия

В средневековье многие феодалы, имеющие право чеканить монету, искренне верили в то, что истинная ценность монеты определяется не содержанием в ней драгоценного металла, а силой власти самого феодала, приказавшего отчеканить на монете нужный ему номинал.

В результате, на свет появлялись серебряные монеты с номиналом аналогичных золотых монет и медь с номиналом серебра. Итог был всегда неизменен: кризис, коллапс экономики, «медные» и «серебряные» бунты.

Законы экономики столь же незыблемы, как и законы физики. Любая попытка что-то изменить в законах рынка, повлиять на них в приказном порядке либо проваливается сразу, либо ведет, в отдаленных перспективах, к крушению экономики.

Кстати, само движение денег по рынку очень напоминает свободное движение жидкости в физике и описывается похожими законами. Точно также, как жидкость всегда течет сверху вниз, так и деньги всегда перетекают их тех областей экономики, где их избыток, туда, где их не хватает.

На территории современной России мы наблюдаем ныне совсем другую картину. В центре − огромный денежный пузырь − Москва. И огромные пустые регионы, где уже много лет властвует денежная засуха. Картина, которая противоречит логике, здравому смыслу, законам экономики и законам физики.

Москва не просто купается в деньгах. Она буквально захлебывается от их избытка. Она не в силах переварить собственную денежную массу. Из двух вечных проблем, как заработать деньги и куда их потратить, в Москве на первом месте прочно укоренилась вторая. Не только московские бизнесмены, не только деловые люди, но и «наемный» московский средний класс бродит по рынку с карманами, набитыми деньгами, с пачками купюр в руках, и просто не знает куда их деть. Машины, квартиры, дачи — все, что можно было купить, куплено. А деньги продолжаю жечь руки.

Вот самое время запустить свободные деньги в регионы, инвестировать их туда, где экономика только начинает расти, ибо даже начинающему студенту-экономисту ясно, что деньги, вложенные в растущий рынок, автоматически вырастут вместе с этим рынком, какие бы локальные бури его не сотрясали. Вложения в растущий рынок — самые надежные и не требуют наличия семи пядей во лбу.

Но, вопреки всем законам физиологии, московский денежный пузырь кормит только сам себя и, того и гляди, вот-вот лопнет от переедания. И ни одна даже махонькая денежная струйка не прорывается из него в вакуум регионов.

Почему?

Чтобы понять это, обратимся к другой науке — к зоопсихологии. Человек, как известно не только венец творения, но и животное, в биологическом смысле. И ничто животное ему не чуждо. И как бы не были совершенны отдельные экземпляры человека, как бы не были совершенны формы организации человеческого общества, примитивные законы животной стаи никуда не делись и продолжают властвовать над нами.

Стайная иерархия по-прежнему является одним из двигателей человеческих отношений и цементом, скрепляющим общество. И если вы думаете, что верхние иерархические позиции в стае животных занимают самые сильные или умные экземпляры, вы глубоко ошибаетесь. Самые верхние — это те, которые играют ключевую роль в обеспечении стаи необходимыми ресурсами: обычно — пищей, иногда — теплом, светом и пр. В человеческом обществе ключевой ресурс — деньги. (Именно поэтому вы порой вынуждены подчиняться тупому и бездарному начальнику: от него зависит ваше жалованье).

В регионах живут те же люди, и ключевой ресурс для них тот же самый — деньги. Кто их регионам дает, тот их и танцует. Особенно на выборах.

Наш народ отнюдь не глуп, он прекрасно понимает, что реальный источник денег — не кассир, и не начальник, а тот краник, из которого текут деньги к кассиру, к начальнику, во всю региональную экономику. А потому, когда придет пора выбирать, народ во вполне предсказуемом инстинктивном порыве будет отдавать свои голоса тем, кто стоит возле этих самых краников и их регулирует.

Увы, хотя, я употребил слово «краник» во множественном числе, краник у регионов сейчас один-единственный, государственный. А значит и региональные голоса на любых выборах будут доставаться государству, то бишь тем, за кого государство явным или неявным способом «порекомендует» проголосовать.

Появление любого другого краника, финансово подпитывающего регионы, приведет к тому, что региональный люд начнет отдавать свои голоса кому-то другому.

Вот потому-то в России любая «частная» попытка дать деньги регионам помимо государственного краника обречена на заведомый провал.

Но при этом и любая «частная» попытка дать регионам деньги через государственный краник тоже обречена на заведомый провал. По другой причине.

Потому что давая деньги регионам, государство должно быть озабочено тем, чтобы денег хватило только на самое минимальное обеспечение лишь самых необходимых жизненных функций. Чтобы самой важной и единственной заботой регионов была забота о собственном выживании. И чтобы времени и сил для каких-либо других забот просто не оставалось бы. Любые лишние деньги приведут к тому, что удовлетворив свои минимальные заботы о еде-крове-одежде, региональный люд захочет чего-то большего. И начнет интересоваться-спрашивать. А то и вообще задумается о том, почему это у нас тут не много краников, а всего только один, да и тот хилый.

При этом московский денежный пузырь играет роль государственного громоотвода. На любой вопрос: «а почему у нас здесь так хреново?», следует простой и вполне логичный ответ, а потому что у них, гадов-москвичей, все слишком хорошо. Вон они, ваши региональные деньги, в Москве вертятся. И регионы верят, потому что нутром чуют всю суровую правду этого тезиса: деньги, которые могли бы коренным образом изменить жизнь регионов в лучшую сторону, гады-москвичи держат у себя и не отдают.

Почему не отдают, по какой причине, это уже вопрос десятый!

Главное — не отдают!

Гады!

А тот, кто все-таки поинтересуется, почему «не отдают», быстро просекает, что лично-то ему могут отдать. Для этого надо всего лишь перестать быть жителем региона и самому приехать за своими «региональными деньгами» в Москву. Главное только, чтобы не через «краник», а из рук в руки. Главное — самому стать москвичом, ассимилироваться. И тогда никому не будет дела, сколько у тебя денег и откуда они у тебя, и как ты намерен голосовать на грядущих выборах.

Потому что Москва — не Россия!

Тот, кто произносит эту фразу в ироническом ключе, зачастую даже не подозревает, что это не ирония, а голая правда. Хотя город Москва и находится на территории государства Россия, его отношения с российской властью сводятся к формуле «мы делаем вид, что подчиняемся российскому правительству, а правительство делает вид, что правит нами». Периодически по телевизору даже демонстрируются показательные акции, показывающие, что российское правительство имеет здесь какую-то власть.

Но это именно акции, и власти нет.

Москва — такой город, что в нем можно прожить всю жизнь, отлично устроиться, и при этом ни разу не вступить в контакт российским государством. Здесь легко можно игнорировать действующее законодательство России, не платить налогов, не соблюдать правил дорожного движения, не оформлять всяких «типа нужных» разрешений и пр. Здесь можно жить, ни о чем не заботясь, а все возникающие проблемы решать исключительно в частном порядке с разными «государственными людьми», которые в общении с вами будут выступать так же, как частные лица.

Короче говоря, жить на территории России в городе Москве и не иметь никакого отношения к российскому государству — это вполне естественное состояние жителя Москвы.

А раз он не имеет никакого отношения, то зачем собственно лезть в дела этого самого государства. Какие-такие выборы-мыборы?!

Так что, это правда: Москва — не Россия! Москва, вообще — вне понятия государственности. Москва — вольный город, в котором впервые в истории человечества воплотилась мечта князя Кропоткина о цивилизованной анархии. И на вольность которого ни одно российское государство не посмеет покуситься. Просто потому, что если покусится, то москвичи с удивлением осознают, что они тоже является частью российского государства. И тогда они превратятся из «москвичей» в «россиян» и захотят как-то в делах этого «государства Россия» поучаствовать. А кому это, на фиг, надо!