"МосКорр" возобновил свою работу

Временно закрытая, якобы по финансовым причинам, газета "Московский корреспондент", опубликовавшая 11 апреля информацию о свадьбе Владимира Путина и Алины Кабаевой, вновь открылась.

На сайте газеты размещен подробный комментарий редакции по произошедшим событиям:

"Учредитель нашей газеты Александр Лебедев поставил редакцию перед непростой дилеммой. Либо с фактами на руках доказать правдивость опубликованной в субботнем номере статьи «Владимир Путин женится на Алине Кабаевой?», либо признать изложенное недостоверным и извиниться.

Мы не будем упорствовать и по-крючкотворски указывать на то, что в своей статье авторы нашей газеты ничего подсудного не совершили и ничего крамольного, по сути дела, не утверждали. В материале нашли отражение лишь некоторые слухи, а также некоторые факты, как нам казалось, подтверждающие слухи. То есть, фактической базы у публикации нет. Это мы признаем.

Нам очень жаль, если информация, опубликованная в нашей статье, показалась оскорбительной героям публикации. Мы приносим свои извинения всем, кто считает, что данный материал нанес им моральные страдания.

В какой мере журналист может вторгаться в частную жизнь публичного политика? Это тот вопрос, на который российское пишущее сообщество до сих пор не нашло ответа.

И на страницах газет, и в кулуарных редакционных спорах можно обнаружить два полярных подхода. Один гласит: абсолютно все, что относится к публичной персоне, следует извлекать на свет и выносить на суд общественности. Потому что от этих людей слишком многое зависит, в конечном итоге – судьбы миллионов, то есть всех нас.

Второй: это не наш путь, у российской журналистики есть свои традиции, в их числе деликатность, уважение к личности. А частная жизнь должна волновать публику лишь в том случае, если речь идет о противоправных поступках випов. В крайнем случае, обсуждению подлежит то, что происходит на глазах всех на общественно значимых мероприятиях. Но тайно проникать в скрытую от посторонних глаз частную жизнь человека в поисках грязного белья, не достойно – в том числе, и журналиста.

В первой позиции спрятана доля лукавства: частная жизнь выворачивается наизнанку не просто «из принципа», а в том числе потому, что в таком виде она лучше продается потребителю. Попросту говоря: народ любит читать «про это» и жаждет подробностей.

Вторая точка зрения в эпоху интернета и торжества либерализма слишком архаична. Давно опубликовано все, что можно и что нельзя – от базы данных МВД и налоговой инспекции до содержимого медицинских карт и историй болезни любого россиянина.

И слово-то какое – деликатность! Оно давно выпало из лексикона современного человека.

А, кроме того, есть общий принцип журналистики: добыл информацию? Не тяни, завтра она «умрет», срочно в номер! И есть определенная чувствительность пишущей братии к любым попыткам ее приструнить, ограничить в свободе выбора тем и самовыражения. Дискуссию о границах свободы самовыражения журналисты воспринимают как злонамеренное давление, недобросовестность и рецидив печально известных времен.

Коллектив «Москора» слишком серьезно и гипертрофированно воспринял свой журналистский долг информировать людей о происходящем и невольно перешел границы допустимого, приемлемого именно в российском обществе.

Когда журналисты сегодня говорят «власть», перед их мысленным взором предстает что-то огромное, глыбообразное, неколебимое и угрожающее. Бесчеловечное. После истории со «свадьбой на троицу» мы вдруг отчетливо поняли то, о чем, вроде бы знали, но чему не придавали большого значения. Власть – это еще и люди, это и их близкие со своими чувствами и со своим достоинством. И топтать это достоинство не следует даже во имя свободы самовыражения. Это главное.

Мы извлекли и иные уроки – например, как работать с источником и как проверять добытую информацию. Но, может быть, и ВИПы извлекут уроки для себя? Скажем, такой: если власть не предоставляет достоверную информацию, информационное пространство пустым не останется, а будет заполняться информацией недостоверной.

И насчет человеческого достоинства – что его нельзя попирать даже во имя высших интересов. Мы будем об этом помнить. Но пусть помнят и другие. "