Последние восемь человек Хайтинского завода
Поселок Мишелевка живет надеждой на возобновление производства знаменитого фарфора.
В последние несколько лет, когда гости нашего города и прочие заезжие интуристы спрашивают, как там наш знаменитый Хайтинский фарфоровый завод, у нас принято недоуменно приподнимать брови и потом категорично отвечать: "Нет такого завода!" Случайно проезжая Мишелевку, корреспонденты "СМ Номер один" решили поинтересоваться, на какой стадии полураспада предприятие находится сейчас. И оказалось, что слухи о полном прекращении производства сильно преувеличены. Более того, сегодня Мишелевка живет надеждой, что новый собственник предприятия в ближайшее время создаст здесь смежные производства и новые рабочие места, а в не очень отдаленном будущем хайтинский фарфор снова появится на прилавках магазинов.
Фарфор убили цены на ГСМ
На реке Белой стоит мерзлая осенняя тишина, как навсегда затянувшаяся минута молчания по замечательному хайтинскому фарфору. А когда-то, почти полтора века подряд, днем и ночью по руслу реки плыл нежный хрустальный звон. Из цеха в цех, из корпуса в корпус тянулась бесконечная лента конвейера, на которой камертонами звенели бесконечные "единицы продукции" - с 1972 года, после последней реконструкции завода, когда достроили несколько новых корпусов, завод ежедневно выпускал до 110 000 этих единиц, более двух миллионов изделий в месяц.
В следующем году завод должен был отметить свое 140-летие. Как пел Николаев в своей пошлой песенке, "день рожденья, грустный праздник..." Историю завода пересказывать ни к чему - наверное, она уже вошла и в учебники по краеведению, и в памятки для туристов. Напомним лишь, что в конце 60-х годов XIX века братья Филипп и Данила Переваловы основали свою фабрику. Сначала они занимались добычей огнеупорной глины для фабрики Сыроптова, которая находилась в Иркутске, но очень скоро оценили уникальность белой глины с Трошковского карьера. Братья наладили в устье реки Хайты гончарное производство, и с тех пор хайтинский фарфор стал, как сейчас говорят, самостоятельным брендом.
Фабрика перенесла и смену власти - с 1927 года она возобновила производство фарфора под красным флагом, и реконструкцию 1969-1972 гг., когда производство расширили и модернизировали, и перестройку, инфляцию, рост цен на сырье, появление дешевой посуды из Китая. Звон тончайшего фарфора на реке Белой окончательно смолк только зимой 2003 года.
Несмотря на усиливающиеся экономические проблемы, рабочие не хотели бросать производство. Цеха промерзали настолько, что в них сколачивали небольшие деревянные комнатки - забежать, отогреться, попить чаю. Эти нелепые строения в огромных ангарах сохранились и по сей день. Однако когда в очередной раз повысились цены на мазут, на котором работал весь завод, производство встало. Мерзкий, вонючий ГСМ оказался дороже, чем уникальный хайтинский фарфор.
С тех пор завод переживал то, что в медицине называется предагональным состоянием. После процедуры банкротства стало ясно, что областные власти не имеют возможности вложить в возобновление производства необходимые для этого инвестиции.
В 2004 году завод купил ангарский предприниматель Владимир Шульц. Однако и его усилия по возобновлению производства фарфора оказались безрезультатными. Коллекцию уникального переваловского фарфора с завода вывезли - сейчас она хранится в запасниках краеведческого музея. Однако это оказалось не последним унижением заводских рабочих.
Лишившись коллекции, они решили, что какой-то музей на предприятии все-таки должен быть. Главный бухгалтер Валентина Зверькова вспоминает:
- Новый музей собирали всем миром, по домам - у каждого ведь были какие-то любимые редкие тарелочки, старая посуда. А два года назад приехали представители комитета по управлению муниципальным имуществом, ФСБ, прошли на третий этаж живописно-сортировочного цеха, сбили замки и вынесли всю коллекцию. Нам ничего не объяснили. Где она находится сейчас - никто не знает.
Заводские рабочие сделали третью попытку сохранить свое творческое наследие. Сегодня в приемной собраны последние образцы хайтинского фарфора, которые относятся к последним годам его расцвета. Особой художественной ценности они не имеют, однако выставка проникнута теплой ностальгией - хоть один из представленных образцов сервизов был в каждой семье, в каждом доме Иркутской области.
И вот перевернута еще одна страница в истории хайтинского фарфора - летом этого года завод купил новый владелец, 36-летний житель Мишелевки Андрей Баранов. И местные жители верят, что это положит начало новой славе старого завода. По планам нового руководства, после краткого периода начального накопления капитала, во время которого на территории завода запустят небольшое деревообрабатывающее производство, минимум через два года возобновит работу один корпус, в котором соберут оставшееся оборудование из всех многочисленных цехов и продолжат производство высокохудожественного фарфора методом литья.
Мерзость запустения
Не удовлетворившись этим печальным рассказом, корреспонденты "СМ Номер один" с обычной журналистской назойливостью напросились на экскурсию по местам былой трудовой славы. Сегодня территория завода способна вдохновить любого фантаста на написание романа, подобного "Пикнику на обочине" Стругацких, это мистическая Зона, которая ждет своих сталкеров. Огромные ангары выдержаны в духе индустриального постмодернизма - странные громоздкие машины до сих пор пережевывают в своих зубчато-шестереночных утробах гипсовые заготовки тарелок и кружек, которые рассыпаются в мелкие черенки от одного прикосновения.
Начиналось производство в МЗЦ - массозаготовительном цехе. В огромных подвалах под ним хранился жидкий гипс - заквашивался. При соприкосновении с кислородом он окислялся и приобретал фирменную неподдельную белизну хайтинского фарфора.
- Глина с Трашковского карьера уникальна потому, что из нее получался самый белый фарфор в России, - объяснил наш экскурсовод, мастер завода Валерий Копащиков. - Здесь готовили шликер - гипс для производства фарфора. Гипс поступал в барабаны, его перемешивали, подавали на прессы, оттуда выходил такой корж, который "на пузе" переносили в мялку.
Затем готовую глину подавали в формировочный цех - там и сейчас рядами стоят маленькие полуавтоматические станки, на которых из куска глины прессом-формой давили плоскую и полую посуду - тарелки, кружки... Несколько рядов станков перемежаются с огромными сушилками, похожими на доисторических ящеров, - в них сушили заготовки посуды.
- Это цех обжига и глазировки, - объясняет Валерий Александрович. - Здесь стояло семь тоннельных печей. На новом производстве останется только две.
Тоннельные печи для обжига заготовок - это несколько десятков метров узкого коридора, сквозь который составами вагонов-толкателей протаскивали выставленные на рядах лотков заготовки. По конвейеру глазированные белые заготовки, называемые в производстве "бельем", подавались в соседний корпус, где находился живописно-сортировочный цех.
Когда мы шли в ЖСК, Валерий Алексеевич поведал, что его вместе с другими цехами и зданием заводоуправления, построенными при реконструкции 1972 года, ждет печальная участь - их полностью разберут. Эксплуатировать эти здания невозможно из-за дороговизны содержания. Например, сам ЖСК построили в виде аквариума - с огромными стеклянными панелями, окнами высотой в этаж. Закачать туда тепло, протопить это здание сейчас просто невозможно.
- Останется только старое здание завода, смотрите, какое красивое, - показывает Валерий Алексеевич.
Желтое здание с готической башней с часами похоже на костел. Кроме надежд на возобновление производства его приспособили для исключительно утилитарных целей - на нем стоят две спутниковые тарелки, которые обеспечивают прием телевизионных программ для всей Мишелевки.
Аквариум - это три этажа просторных мастерских для художников и наклейки деколь - это такие переводные наклейки на тарелки, стаканы, сахарницы. Они и сейчас сохранились во многих домах Иркутской области - стаканы с гроздьями рябины, оранжевые сахарницы и заварники с белыми "веснушками"...
- Мастера часто приносили деколь домой, своим детям. И у нас в окрестных селах все школьные портфели, все учебники и тетрадки были украшены этими наклейками, - вспоминает старый мастер.
Восемь наследников традиций фарфоровой империи
Новая история завода, как у нас всегда происходит, пишется на обломках старой. Даже сегодня на заводе работает одна маленькая мастерская, в которой посуду расписывают восемь последних мастеров фарфорового завода. К сожалению, они работают не на местном "белье". Завод продает свою уникальную глину на Барановичевскую фарфоровую фабрику, а взамен получает готовую продукцию, которую и расписывают местные умельцы, отдавая предпочтение мотивам на иркутскую, байкальскую и сибирскую тематику.
Тем временем в цехах завода работают бригады "терминаторов" (то есть разрушителей). Старое оборудование демонтируется и сдается в утильсырье. Деньги от продажи металла на вес идут на закупку нового оборудования и ремонт перспективных мощностей. Уже отремонтирован большой теплый гараж, построено большое овощехранилище. Еще часть средств уже вложена в покупку линии деревообрабатывающего производства.
В бывшем гипсолитейном цехе сейчас освобождают место под цех производства пиломатериалов. Поселковая администрация уже выделила деляну в пятьсот кубометров на первое врем. Цех будет заниматься обработкой круглого леса и производством высококачественной вагонки, досок, штакетин - всего, что пользуется повседневным спросом в хозяйстве.
А затем в старом здании завода запустят линию по производству собственного фарфора. Все цеха, производственные линии, до того разбросанные по нескольким корпусам, соберут в один. Конечно, никто и не помышляет вывести производство на прежний уровень. Но в то, что очень скоро хайтинский фарфор появится на региональном рынке, никто в Мишелевке не сомневается.
