Скучно не будет...
Итак, 27 января, в первый же день Поместного Собора Русской Православной Церкви Московского патриархата, был стремительно определен новый Патриарх Московский и всея Руси.
Архиерейский Собор представил целых три кандидатуры на пост главы крупнейшей религиозной организации Российской Федерации: митрополитов Кирилла (Гундяева), Климента (Капалина) и Филарета (Вахромеева). Столь обширный список сулил участникам Собора весьма непростой выбор.
Если два первых претендента, являясь высокими чиновниками церковного «центра», представляли прежде всего сравнительно «молодое поколение» епископата, то глава Белорусского экзархата РПЦ МП являл собой «тяжеловеса» не только по сравнению с ними, но и с точки зрения своего официального церковного статуса. Митрополита Филарета можно с полным правом считать одним из крупнейших представителей современного официального российского православия не только по должности и «выслуге лет», но и по признаку принадлежности к чудом уцелевшему осколку старой богословской школы. Поэтому его самоотвод с призывом к остальным иерархам и участникам Собора голосовать за митрополита Кирилла произвел на сторонних наблюдателей эффект разорвавшейся бомбы.
Дальнейшее развитие событий на Поместном Соборе давало основания сделать вывод, что для епископата и, вероятно, какой-то части номенклатурных делегатов самоустранение Филарета не было неожиданностью. Слишком длительные дебаты при его выдвижении, а затем и ряд деталей его дальнейшего поведения – сумбурные фразы из интервью, отсутствие сколько-нибудь внятного мотива самоотвода, гротесковая стилистика поздравления новоизбранного Патриарха, да и сам факт несвойственной ему «непоследовательности» – производили впечатление заранее отрепетированного сценария. Соответствие ему призвано было обеспечить соблюдение всех нюансов спланированного церковного мероприятия - так чтобы оно не просто выглядело, но и было абсолютно легитимным «с канонической точки зрения» в ее нынешней официальной интерпретации. Поэтому любые догадки об истинной причине того, «почему произошло то, что произошло», окажись они даже абсолютно верными по сути, не имеют уже никакого значения ни для РПЦ МП, ни для церковного народа. Патриарх на Поместном Соборе определен, соборная грамота зачитана ему одним из старейших и авторитетных членов Священного Синода, хор в храме Христа Спасителя пропел «аксиос». И гадать теперь, что именно – Господь, власть, ум, удача, либо что-то неподобающее в этом ряду - стало решающим фактором для провозглашения имени Кирилла, было бы совершенно бессмысленно.
Однако почти нельзя сомневаться и в том, что далеко не последней причиной решения Собора стали громадные усилия, приложенные самим бывшим митрополитом за последние три недели к достижению желанного результата. Это обстоятельство отчетливо прочитывалось во время объявления результата выборов и провозглашения имени нового Патриарха, которое сам он к тому моменту, конечно, уже знал. Да извинит нас читатель за несколько мелкое для такого масштабного события сравнение, но во всем – в мимике, в координации движений, во взгляде, спрятанном от камеры и громадного пространства храма, заполненного епископами, клириками и мирянами, - проглядывало внезапное прозрение. Такое, какое случается по окончании ожесточенной битвы, когда победитель внезапно и в один миг осознает все, что творилось ради этого момента до него. Когда все, пусть даже на мгновение, но предстает в сознании человека видимым в каком-то особом, очень широком спектре и обретает для него самого свое имя. Еще минуту назад «митрополит Кирилл» должен был одновременно ощутить исчезновение одной гнетущей тяжести стремления к патриаршеству и обрушение на него – человека – другой. Совершенно иного качества, иного содержания и абсолютно неизвестной ему до сих пор – высшей духовной власти в РПЦ МП. ВЛАСТИ!
Среди рожденных на этой земле очень и очень немногие оказываются в силу Провидения, от рождения, от Бога способными осознавать сущность власти, не прикасаясь к ней. Но только таким счастливчикам и удается даже подсознательно к ней не стремиться, избегая таким образом даже подобия того мгновения, которое благодаря телевидению, столь явно пережил новоизбранный Патриарх. Нет, сочувствие ему в этих строках читателю не показалось – оно и в самом деле есть. Потому что, и после интронизации, где-то под куколем Патриарха Московского и всея Руси, будет оставаться все тот же «митрополит Кирилл», а еще глубже - Владимир Гундяев. Просто человек, очутившийся под бременем такой невыразимой ответственности, какую редко кому хватает сил осознавать.
Разве не нужен был империи Распутин, когда Российское самодержавие окончательно зашло в тупик? Затем, личная трагедия царской семьи заведомо ознаменовала всю суть последующего «народовластия», основанного на насилии – физическом, идеологическом и духовном. После того – урок эпохи сталинизма и столкновение большевизма с самим собой в виде германского фашизма, послужившие страшным уроком, после которого начался распад коммунистической империи. Разве лишним оказался искренний в своем социалистическом романтизме Горбачев, после которого стало ясно, что никакая модернизация лжи не способна превратить ее в правду? Разве не требовалось религиозной организации Московской патриархии совершения «подвигов» последней пары десятилетий, чтобы верующим стало ясно, откуда ушел и куда отправился теперь Христос?
Однако, при всей очевидности нового серьезного поворота в трагической истории РПЦ МП, существует еще один аспект. Московская патриархия, использующая в своем названии понятие «церковь», кроме традиционно культового предназначения, играет еще и роль серьезной административно-политической структуры, все более заметно обретающей функции «генератора» новой идеологии. Если рассматривать РПЦ МП в этой ипостаси, то можно считать, что на сей раз уникальную религиозную организацию возглавил оптимальный для «текущего политического момента» лидер. Опытный церковный аппаратчик, искусный оратор, обладающий талантом убеждения масс, религиозный деятель, одинаково хорошо ориентирующийся в церковном начетничестве и светском общении, остроумный и артистичный собеседник воспринимается престижным партнером государства в любой сфере и форме сотрудничества. Если нынешней светской власти в России в качестве обладающего высшей религиозной властью представителя симфоничной ей структуры требуется партнер, то лучшего, чем недавний руководитель ОВЦС МП не найти. Некоторые неудобства власти может сулить лишь то непривычное обстоятельство, что после возложения на него куколя, митрополит может оказаться не «слугой», а «компаньоном». Причем, достаточно непредсказуемым, если вспомнить о необыкновенной дипломатической пластичности, благодаря которой Кирилл никогда не ошибается в том, что должны услышать или получить от него те, от кого зависит дальнейшее развитие той или иной серьезной ситуации. Это может оказаться неподдельным в своей искренности изложением истинно христианской позиции отношения к миру и людям, православию и другим религиозным традициям, науке, искусству, соотношению Церкви, общества и государства, которым блеснул митрополит в 2004 году в интервью, данном им протестантам. Может обернуться апологией абсолютизации «этнического православия» с поощрением «ура-патриотизма», национал-радикалов и ориентацией на «возрождение былой империи» на основе «православного шариата». Если вспомнить о таких безукоризненных пропагандистских проектах митрополита, как «Основы социальной концепции…» или «Основы учения Русской Православной Церкви о достоинстве, свободе и правах человека», оказавшихся к настоящему моменту едва ли не единственными аргументами в пользу конструктивной перспективы государственного строительства в стране, то потенциально новый Патриарх намного опередил в стратегической проницательности, чутье всех известных государственных мужей РФ. Правда, с не меньшей вероятностью, период нового патриаршества довольно скоро может обнаружить привычные всем черты коррумпированной устойчивости с прогрессирующей формализацией клерикальной идеологии, которая станет чем-то вроде былой «руководящей и направляющей», но еще больше похожей на междометие дежурной «мантрой».
Однако, в любом случае из третьего по представительской очередности лика «новой России» вслед за президентом и премьером, этот Патриарх был бы вполне способен превратиться, как минимум, во второй. Деятельно участвуя в политике светской власти до тех пор, пока окончательно с ней не сольется, бывший митрополит Кирилл, таким образом, мог бы войти в историю России и православия первым представителем того рода религиозных деятелей, которые не укладываются ни в одну из известных доселе церковных традиций. Бесспорно, главным авансом этого уже сегодня заявляют о себе и несомненная публичная харизматичность этой, если можно так выразиться, «светской личности в византийской сутане», и высокоразвитая прагматичность избранника Поместного Собора. Как и большинство людей, Кирилл желал власти – вот, он получил ее. И теперь вышел на свою финишную прямую.
Что ни говори, но окажись на месте митрополита Кирилла кто-то из других, обойденных им претендентов на патриаршество, никаких оснований пофантазировать насчет ближайшего будущего РПЦ МП не могло появиться. Выпади жребий патриаршества просвещенному митрополиту Филарету (Вахрамееву) – пришлось бы лишь догадываться, каким образом Господь поможет тому поднимать из духовного «нокаута» истребляемое почти сотню лет самобытное российское православие. Определи Собор Патриархом митрополита Климента (Капалина) – можно было бы расходиться по домам, чтобы помянуть лишний раз покойного Алексия II. Окажись, что совсем, уж, невероятно, очередным святейшим отказавшийся от выдвижения своей кандидатуры митрополит Владимир (Сабодан) – очень скоро прекратилась бы затяжная агония былой большевицкой империи.
Но с Патриархом Кириллом, похоже, «соскучиться» никому не суждено – ни православным, ни иноверцам, ни самой РПЦ МП, ни государству с его «оглашенными», но уклонившимися от полной «катехизации» олигархами. Ну, а если совсем коротко, то, как человек он вызывает сочувствие, как политическая фигура – неподдельный интерес, как «историческая функция» - принятие и этой Божией воли. Быть может, это и надолго. Быть может…
