«Зелёные пустыни» городов
11-12 января специалисты по охране городской природы собрались на научно-практическое совещание по охране природного комплекса Москвы, где в каждом докладе звучал протест против бездумного заполнения города стрижеными газонами. Биологи называют их «зеленой пустыней».
Особенно волнуются энтомологи. От замены естественного разнотравья злаковыми газонами, в первую очередь, страдают дневные бабочки — ведь у газонных трав нет цветов с нектаром. Сквозь их дерновину пытаются пробиться одуванчики, но тут же попадают под нож газонокосилок. И даже клумбы не спасают: одна от другой слишком далеко, чтобы полученные бабочкой калории окупали затраты на перелет. От того, есть ли на газонах дикие растения, зависят не только бабочки, но и другие летающие насекомые: большинство из них они не способны лететь долго и прямо, им нужны регулярные «посадки» для подзаправки и краткого отдыха. Причём каждый вид насекомых садится только на определённое растение — такими уж их создала природа. А если посадочных площадок нет — то и насекомым в городе не выжить. Николай Андреевич Соболев, кандидат географических наук, руководитель программы «Экологический каркас центра России» в Центре охраны дикой природы и научный сотрудник Института проблем экологии и эволюции РАН Людмила Борисовна Волкова утверждают, что большинство видов бабочек, причём не только занесённых в Красную книгу Москвы, но и совсем, казалось бы, обычные исчезают там, где появляется газон. Таких видов — десятки. Несладко приходится и пчёлам. Ведь кроме медоносной пчелы, которая по сути своей не элемент природной среды, а домашнее животное, в столице живёт еще 169 видов пчелиных. Их жизнь неприметна: они не строят крупных гнёзд, не собираются в большие рои, а выкапывают норы в песке и никого не обижают. Зато газоны их жизнь портят всерьёз: есть-то становится нечего! Не говоря уж о том, что выставленные в парках ульи с их многотысячной пчелиной оравой опустошают все цветы и лишают аборигенов последней надежды найти пропитание.
Страдают не только те, чья жизнь зависит от цветочного нектара, но и другие насекомые. Большое впечатление на участников совещания произвел доклад научного сотрудника Биологического факультета МГУ им М. В. Ломоносова, кандидата биологических наук Татьяны Сергеевны Путятиной. Она рассказала, что происходит с муравьями, когда на газоне скашивают траву.
Выжить в большом городе может не каждый. Это касается и муравьев. «Из десятков видов, которые были на территории до застройки, в городе остается всего несколько», -рассказала исследовательница. «Самые распространённые, которых можно встретить на газонах даже в центре Москвы — это несколько видов маленьких рыжих муравьёв, похожих между собой и объединённых в род мирмика (Myrmica), и черный лязиус (Lasius niger)». Учёным известно, что в естественных условиях, живя на одном лугу, эти виды не конкурируют ни за пищу, ни за жилое пространство. Лязиусы — «скотоводы». На соцветьях подорожника, клевера и других растениях они разводят тлей, которых в разгар лета на одном квадратном метре может быть до десятка. Муравьи собирают с них сладкую падь, а «малоудойных» — съедают. Рабочие муравьи этого вида создают новые колонии, перенося тлей с растения на растение. А рыжие мимрмики — собиратели и охотники. Они кормятся в почвенной подстилке, которая состоит из перегнивших травинок, упавших листьев и мха. Собирают погибших насекомых, ловят мелких беспозвоночных, а иногда пьют нектар и заедают цветочной пыльцой.
Так что происходит с муравьями, если траву регулярно скашивают? «В течение двух лет мы вели наблюдения за сообществом муравьёв на левом берегу реки Москвы рядом с заказником "Воробьевы горы", общей протяженностью 5,4 километров, и обнаружили, что скашивание травы озеленительными службами города Москвы приводит к катастрофе в муравьином "государстве". Уменьшение высоты травостоя приводит к сокращению обитаемого пространства и насильственному переселению верхолазов-лязиусов вниз к равнинным жителям». Не нужно быть пророком, чтобы догадаться, что это приводит к «межнациональным» конфликтам. «Отношения складываются особенно напряжёнными ввиду того, что все семьи лязиуса и мирмики оказываются в условиях резкого недостатка корма. Ведь вместе с сеном сгребают и увозят колонии тлей! А также часть корма мирмики. Когда работники приходят на луг или газон, муравьи прячутся в землю, потом выходят — а еды уже нет. Наступает голод». По наблюдениям энтомологов на следующий год после интенсивных кошений выживает только лязиус, да и то в гораздо меньшем количестве, чем раньше. Но почему выживает именно этот вид — для всех было загадкой.
«Ответ на этот вопрос удалось получить только в 2009 году — поделилась Татьяна. — Мы заметили невероятный ажиотаж вокруг кормушек-приманок с углеводным и белковым кормом, выставленных на опытных участках. Если раньше такие кормушки привлекали только мирмик, охочих до сладкого, то теперь на них накинулись оба вида. Но действовали по-разному. Лязиусы оказались решительными агрессорами: они оттаскивали с кормушки мирмик, хватая за конечности и другие части тела. Те же, наоборот, агрессии не проявили, хотя и сопротивлялись, вцепляясь в корм, а когда их тащили — то хватались за травинки и материал подстилки. Только при численном перевесе или равном количестве фуражиров мирмикам удавалось взять верх, поскольку по размерам и силе они соперникам не уступают. Если мирмики находили кормушку первыми и успевали привести большое число соплеменников, то образовывали на корме плотную "шубу" из тел — конкурентам не подступиться. Запоздавшие лязиусы уже не могли пробиться к корму, хотя и предпринимали к этому постоянные попытки». Статистически значимые эксперименты показали, что при недостатке корма, в острой конкурентной борьбе с мирмиками лязиусы занимают большую часть источников корма. А мирмики погибают от недостатка пищи.
Регулярное кошение травы на лугу приводит к своего рода «гражданским войнам» в муравьином обществе, уносит миллиарды жизней, обрекая менее агрессивных на вымирание. В суете собственных забот мы и не замечаем неведомую и сложную цивилизацию, прямо под ногами. Мы хотим, чтоб город был красивым и не только косим газоны, но сгребаем и вывозим прошлогоднюю листву — и этим лишаем еды даже и победителей-лязиусов.
«Как-то раз, я пришла на опытную площадку, с которой весной сгребли опавшую листву, и собралась взять пробы — рассказала Татьяна Сергеевна. — Но меня удивило, что вся почва припорошена пылью. Стоит коснуться — и она повисает в воздухе. Пришлось работать в маске. Но вскоре я поняла, в чем дело: муравьев на этом участке не стало вовсе. Ведь, строя подземные коммуникации, они перемешивают землю и закапывают пыль, обильно образующуюся в мегаполисе». Такое получается «улучшение» городской среды.
Среди проблем, порождённых широкомасштабным благоустройством природной среды города, на совещании прозвучало и ещё несколько. Доктор биологических наук, старший научный сотрудник Института проблем экологии и эволюции РАН Марина Геннадиевна Кривошеина, проводя наблюдения за насекомыми в Измайловском парке, обнаружила, что в их жизни есть неприятность, связанная с озеленением города и потеплением климата. Осень тянется дольше, и многие насекомые впадают в спячку позже — в конце октября и даже в ноябре. Но тем из них, кто питается нектаром цветов, кушать поздней осенью совершенно нечего: ни дикие, ни культурные растения в городе в это время не цветут. Для службы озеленения это шанс реабилитироваться. Нужно только, чтобы кроме традиционных растений они высаживали поздно цветущие медоносы. Например — золотарник и мелкоцветковые астры. И глазу приятно, и насекомых выручат.
А пока что работники службы озеленения одерживают уверенную победу над природой. От борьбы с хулиганством и терроризмом пострадали певчие птицы. Их проблема в том, что они строят гнезда в кустарниках, а те объявлены вне закона. А также насекомые, приспособленными к жизни в сухих и упавших деревьях. «После фрагментации ландшафтов вследствие повсеместного устройства газонов, это вторая причина исчезновения или сокращения большого числа насекомых» — утверждает эксперт из Центра охраны дикой природы Н. А. Соболев. Многие жуки другие лишились субстрата, где могут развиваться их личинки. У кого нет детей — у того нет будущего, и если не удастся остановить изъятие сухой древесины из парков, лишенные воспроизводства виды исчезнут из города навсегда. А вместе с ними — и птицы-дуплогнездники например — дятлы и поползни, которым станет негде строить гнезда. Благоустройство водоемов, которое лишает их естественных берегов и отмелей с водной растительностью уничтожает укромные уголки, где могли бы гнездиться водоплавающие птицы. И ликвидирует стрекоз. Их личинки живут в воде на растениях, а взрослым насекомым необходимо садиться на стебельки, которые высовываются из воды. В том числе, чтобы откладывать в воду яйца. Нет растений — нет стрекоз. «От макрофитов эти насекомые зависят, порой, даже больше, чем от качества воды» — утверждает доктор биологических наук с кафедры энтомологии Биологического факультета МГУ им. М. В. Ломоносова Галина Ивановна Рязанова.
Обследование московских прудов показало, что многие из них уже лишились стрекозиного населения. "Чтобы сохранить водоему жизнь, лучше оставлять хотя бы часть берега нетронутой вместе с таким, какой есть, донным грунтом и зарослями — такова рекомендация специалиста. И делать это нужно стразу, не надеясь на то, что со временем живность в него вернется. На совещании многие биологи обращали внимание слушателей на то, что сохранившиеся в Москве природные фрагменты очень малы, и между ними нет связи. Казалось бы — почему бабочки, стрекозы или жуки не могут перелететь с одного места на другое? Но в том-то и дело, что их летательные возможности ограничены. Автодороги с непрерывным движением представляют для них совершенно непреодолимое препятствие. Кольцо МКАД обеспечивает городу надежную изоляцию от пополнения фауны за счёт Подмосковья: стерильность — практически гарантирована! Значит, пока не поздно, нужно все-таки хранить то, что еще осталось.
