Призрак Евсюкова
«Томский журналист Константин Попов, жестоко избитый милиционером в вытрезвителе, сегодня скончался в больнице. 47-летний мужчина попал в вытрезвитель 4 января. Там его по неизвестным причинам избил милиционер Алексей Митаев. Он говорит, что сделал это из-за состояния стресса, поскольку он живёт на две семьи и у него трое малолетних детей. Митаев уволен из органов внутренних дел, в отношении него возбуждено уголовное дело. Вытрезвитель закрыт».
То, что убит именно журналист - не так важно. Вернее важно, но только в том смысле, что будь на месте Попова обычный человек, никто бы про него не узнал. Конечно, без широкой огласки дело благополучно замяли бы, а товарищ Митяев, в лучшем случаи, отделался бы увольнением из органов, а в худщем - до сих пор продолжал «охранять» жителей Томска, неся им закон и порядок, понимаемый товарищем весьма своеобразно. Но куда важнее, что погибший был гражданином РФ, и что его гибель никого не удивила.
Этот случай лишь один из множества подобных. Он типичен, и это страшно. Беспредел ментов настолько прочно вошел в наш повседневный обиход, что люди просто перестали удивляться. И тут стоит говорить не о том, что в милиции попадаются отдельные отморозки, а о том, что милиция деградировала до последней степени. Система прогнила насквозь. Штришок к портрету: по некоторым данным, сотрудники вытрезвителя в котором произошла расправа над Поповым, на досуге занимались прибыльным бизнесом – хватали на улице слегка подвыпивших людей, а затем привозили их «вытрезвляться», в процессе обирая до нитки.
Томская трагедия – очередной кирпичик пирамиды, растущей с каждым днем. На ее вершине – дело майора Евсюкова, ставшее своеобразным термометром, измерившим температуру МВД. Диагноз – больной при смерти. Сегодня Евсюков - имя нарицательное, он олицетворяет ту грань дикости и беззакония до которой докатилась правоохранительные органы. Евсюковщина повсюду. Жители нашей страны, зачастую, боятся ментов больше чем бандитов. И есть за что. С бандитами хотя бы можно договориться, убежать от них, в конце концов. Если «братки» начинают чересчур наглеть, их быстро ставят на место. Кто ставит? Все те же менты, а вот поставить на место самих ментов уже некому.
По идее, держать правоохранительные органы в узде должен министр МВД, но тут, как говорится, опять двадцать пять. В любой относительно цивилизованной стране после такого события как дело Евсюкова министр автоматически уходит в отставку. Моментально. Без вариантов. И человек приходящий ему на смену уже знает – если подобное будет повторяться, его постигнет та же участь. Это условие нормального демократического процесса. Своеобразная система фильтрации. В твоем министерстве творится беспредел? – прощайся с золоченым кабинетом. Это можно сказать и про апаратников рангом пониже. Проворонил – получи. И человек начинает вертеться и что-то делать – не из благих побуждений, а ради себя. А как известно, когда человек работает в своих интересах, эффективность его работы заметно возрастает. Однако в современной России эти очевидные правила не работают. Совсем.
Министр Нургалиев - член Единой России, и его основная задача служить верой и правдой г-ам Путину и г-ну Медведеву. От него требуется быстро и без возражений высылать ОМОН на места проведения митингов и акций протеста (из последнего – см. дачный поселок Речник); поддерживать любые инициативы правительства и т.д. Что там творится на местах? Какой там Евсюков с Митяев? Какая там коррупция? – все это ему до лампочки. Пока Нургалиев нужен Путину, ничего ему не грозит. Так что можно и дальше маяться дурью и строчить такой необходимый для страны Моральный кодекс. Нельзя ж, в самом деле, российским органам внутренних дел без морали? Вот прочитает очередной Евсюков такой кодекс и умилиться. Нет, братцы, не пойду я народ стрелять, я ж не зверь. Пойду ка я лучше митинги разгонять – авось и повышение дадут. Генерал Евсюков – звучит гордо.
Самое печальное во всей этой истории то, что на сегодняшний день за МВД никто не надзирает. Ни министр, ни премьер, ни президент. Рядовой сотрудник милиции чувствует себя вправе судить и карать по собственному разумению. Его закон – власть. Обычный человек, даже выйдя из себя, чувствует грань. Грань, после которой он остановится. Но у ментов нет такой грани. Просто нет, стерлась она. Девиз такой: «Можно все и ничего мне за это не будет».
В конце возвратимся к томскому убийству. Тяжело жилось товарищу Митяеву, ничего сказать. Живет на две семьи, куча детей, бытовые дрязги и т.п. Нервничает человек. И попадает к нему какой-то непонятный Попов. Вот ведь невезение. И это под конец-то смены! И начинает товарищ Митяев его бить. С особой страстью. Бьет не потому что психически нездоров, а просто чтобы сорвать злость. И никто его не останавливает. Это в порядке вещей. А потом привозят эту, по сути, случайную жертву ментовского произвола сначала домой, потом в больницу, а она, жертва, возьми да и умри. Вот такая история.
