«Не могу понять этого абсурда»

Обмен Игоря Сутягина на российских шпионов поставил в тупик правозащитника Владимира Буковского.

Адвокаты и родственники Игоря Сутягина, отбывающего наказание за шпионаж, сообщили, что его и еще 10 человек готовятся обменять на подозреваемых в шпионаже в пользу России в США.

История с обменом Игоря Сутягина и других 10 обвиненных в шпионаже людей на попавшихся наших сотрудников СВР поразила меня до глубины души. Я пока не могу понять этого абсурда.

Когда меня обменивали на Луиса Корвалана – тут все было понятно. То была война, пусть и холодная, и действовали законы военного времени. По сути, это был обмен военнопленными. Меня никто не спрашивал, хочу я обмениваться или нет, я узнал, куда и почему меня увозят, уже только в самолете, от мамы. По правилам этапирования заключенному не сообщают, куда его везут. Тогда советские власти долго – целый год – вели переговоры о том, чтобы избежать прямого обмена, они хотели просто освободить по одному заключенному одновременно в разных местах. Но Запад настоял на том, чтобы все это происходило в одной точке: они не были уверены, что советские выполнят свои договоренности. В случае с Сутягиным, как я понимаю, все происходит в разных местах, и мне сложно представить, как это все будет выглядеть. Они что, просто дадут ему паспорт с визой и посадят на самолет? Но английскую визу надо еще получить, кстати, они договорились об этом с Англией? И где Сутягин будет потом жить?

В советские времена противник был серьезным, и люди были более сплоченными. Когда меня высадили в Цюрихе, в моем номере гостиницы уже меня ждали 20 человек моих друзей, потом приходили еще и еще. Первые недели у меня не было больше времени ни на что, кроме интервью, потом писал книгу и ездил в разные страны по их приглашениям; это все было в рамках кампании за освобождение политзаключенных в СССР.

А что будет с Сутягиным? Ждет ли его кто-то в Лондоне? На что он там будет жить, где? Ну, первое время его, наверное, приютит «Международная амнистия», а потом? Надеюсь, найдется кому ему помочь. Я бы, кстати, хотел бы с ним встретиться, поговорить, узнать, как изменилась лагерная жизнь. Про обвинение я бы даже и спрашивать ничего не стал, мне про это все известно: оно и выеденного яйца не стоит. А просто поговорить – было бы любопытно. У тех, кто отсидел долгий срок, тем более по политической статье, всегда есть что-то общее.

И все же все это выглядит каким-то фарсом, даже с трудом верится. Ну, допустим, американцам наши шпионы просто не нужны: сажать их, вроде бы, не за что, а без суда отпускать тоже никак нельзя, вот и избавились от головной боли. России же, очевидно, просто хочется выставить Сутягина шпионом. Такое уже было с Натаном Щаранским, которого принципиально обменяли только на разведчика, чтобы и его выставить шпионом.

Я не знаю, как ко всему этому отнесутся западные СМИ – пока они молчат молчком, не успели сообразить, что происходит – но не думаю, что кто-то всерьез может воспринимать эти игры в холодную войну. Все понимают, что времена уже не те и отношения между США и Россией, тем более сейчас, при Обаме и Медведеве – это далеко не война. Конечно, и тогда тоже мой обмен на Корвалана был незаконным с правовой точки зрения, но он соответствовал неписанным правилам игры. Правилам военного времени. Сейчас нет ни войны, ни, тем более, правил – к чему тогда все это?

«Он всячески пресекал попытки очернить нашу Россию»

Отец Игоря Сутягина рассказал, как ученый изменил свое отношения к властям и чем собирается заниматься в Лондоне.

– Вячеслав Андреевич, вашего сына освобождают, но отправляют из России. Наверное, это все-таки хорошая новость?

– Как там говорит наш краснобай, свобода лучше, чем несвобода? Этим все сказано. Но я пенсионер после двух инфарктов и, очевидно, не смогу видеться с сыном в Англии. Если бы на мою пенсию можно было съездить в Лондон, я бы еще подумал, а так…

– Вы надеетесь, что рано или поздно запрет для Игоря снимут и он сможет вернуться домой?

– Надежды юношей питают. А я уже не юноша. Я рассуждаю просто: если вам сейчас плохо, радуйтесь, что не вышло еще хуже.

– Вам известно, как сам Игорь воспринял свое неожиданное освобождение?

– Мы еще не успели нормально пообщаться, но тут ситуация двоякая. Для него этот финт ГБшный был совершенно неожиданным. Он уже отсидел две трети срока, оставалось четыре года. И вообще-то ему полагалось условно-досрочное освобождение. Так что он должен бы не в Англию отправиться, а спокойно выйти на свободу безо всяких условий. Но Высокогорский районный суд отказал ему, потому что он якобы не встал на путь исправления. Когда мы спрашивали: «Что это значит?», – они не могли ответить, хотя характеристика на него была написана, ну, просто как на ангела: активный, дисциплинированный, работящий. Областной суд не стал рассматривать нашу апелляцию по существу, мы собирались подать в Верховный, а тут такое дело…

– Как Игорь относился к происходящему в последнее время – не сломался?

– Нет, он на удивление оказался стойким, он чувствует за собой правоту, знает, что ни в чем не виновен. А ведь ему было нелегко: в колонии ему старались специально делать всякие пакости. По любому поводу писали нарушение. Самое ужасное, что они смогли найти, – крошки в тумбочке. Или вот еще, шел из бани с дневальным не строем. Разумеется, ко всем остальным заключенным другое отношение. Тем не менее судья решила, что это серьезное нарушение дисциплины.

– До предъявления обвинений в шпионаже Игорь пользовался репутацией большого патриота…

– Он и сейчас настоящий патриот. Мы оба с ним не путаем нашу страну и наше правительство. А вот отношение к властям, конечно, серьезно изменилось. И с чего бы ему быть хорошим, этому отношению? Он всегда был законопослушным гражданином, а ему устроили такую подлянку. Когда я был в Нью-Йорке и встречался с редакторами газет, они все время подчеркивали, что с Игорем было очень сложно разговаривать по поводу скользких вопросов, он всячески пресекал попытки очернить нашу Россию. И в этом смысле он не изменился, потому что Россия – это Россия, и не надо ее путать с правительством Путина и нашим президентом, это совершенно разные вещи. Президенты приходят и уходят, а Россия остается.

– Как вы относитесь теперь к сравнению Игоря Сутягина и Владимира Буковского?

– Они, конечно, очень разные как люди, но есть и общие черты. Буковский любит Россию и хочет, чтобы она наконец избавилось от идиотов, тут, я думаю, они с Игорем совпадают.

– Во многих городах проводились акции в поддержку Игоря Сутягина – он знал об этом?

– Да, он очень хорошо был осведомлен о происходящем, и ему, конечно, очень важны были это внимание и эта поддержка. Он понимал, что его не забыли, видел, как много пишут ему писем. Это помогло ему не упасть духом и даже написать небольшую книжку рассказов, которую мы не так давно издали. Это такие зарисовки из разных лагерей (он же прошел уже через много лагерей и тюрем).

– Научной работой было время заниматься?

– Да какая там научная работа: в тюрьме дают только две книги получать в неделю, а остальные в камере держать нельзя, надо сдавать на склад. Для человека, который привык заниматься исследованиями, иметь в окружении две книги – это не те условия, в которых можно работать.

– Чем он теперь будет заниматься, можете предположить?

– Наверное, будет продолжать заниматься исследованиями, человеку из мира науки вряд ли доставит удовольствие разгибать гвозди. Скорее всего, в Лондоне сразу пойдет в библиотеку: он очень любит читать, читает быстро и помногу, у него отличная память – сразу все схватывает. Надеюсь, теперь ему дадут возможность реализовать эти свои способности.