Отшельники провели в тайге шесть лет

В прошлом году они вышли из тайги и уехали в Кострому.

Скандальная история с тулунскими отшельниками во главе с отцом Константином, которых год назад насильно спасали из тайги силами МЧС, оставила в стороне историю других отшельников. Почти одновременно в соседнем Зиминском районе проживали другие отшельники — под предводительством священника отца Анатолия, служившего в Никольской церкви Зимы. Мы узнали, что сейчас стало с отцом Анатолием и его последователями.

Дьявольские цифры

В начале нового века священнослужители, а с ними и верующие, немало заволновались. Введение индивидуального налогового номера — ИНН — посеяло смуту в рядах православных. Радикально настроенные священники покидали лоно церкви, которая приняла нововведения.

В 2002 году епископ Иркутской епархии Вадим заполнил заявление о присвоении ему ИНН, перед телекамерами продемонстрировав для своей паствы позицию официальной церкви. Вскоре на прием к нему приехал настоятель Никольской церкви отец Анатолий (Климов). Он высказал свою позицию относительно ИНН и в связи с неприятием новшеств попросил освободить его от настоятельства. Он был освобожден, запрещен в служении. Сан с отца Анатолия не сняли.

Через некоторое время священнослужитель принял решение покинуть мир и удалиться в тайгу. У него нашлись последователи. Скоро в тайге, в урочище Могул, в двухстах километрах от Зимы, уже стояла крохотная ладная деревенька. Назвали ее поселенцы «Святорусский скит».

Лишь в 2008 году в газетах появилась информация о том, что в тайге найдена деревня отшельников. А между тем с момента их ухода прошло прилично времени, лет пять. То есть пять лет они жили, не привлекая внимания к себе, потихоньку выстраивая скит и упорно молясь.

Крепкое хозяйство

— Стояло там три дома — по количеству семей, которые ушли с отцом Анатолием, — рассказывает бывший редактор районной газеты «Приокская правда», журналист Николай Зименков, который частенько бывал в скиту и долгое время дружил с отцом Анатолием. Первая (собственная) семья отца Анатолия — его супруга и сын Сергей, подросток. Вторая — семья Рябининых из села Центральный Хазан. Бабушка Рябинина, ее дочь и внучка Юля приезжали на службу в Никольский храм послушать проповеди отца Анатолия. — Девочка Рябинина проучилась у нас с первого по третий класс. Хорошо училась. Потом как-то тихо все произошло. Мама, которая воспитывала ребенка одна, забрала девочку, — вспоминает заместитель директора хазанской школы.

По поселку ходили слухи, что они продавали что-то, потом ушли в тайгу. В лесу Рябининых встречали местные, но никто не поддерживал с ними отношения. Родственников в Хазане у них вроде бы не было. — Тогда, понимаете, время было другое, руководство школы другое, другие требования. Никто не чинил им препятствий, не интересовался, в какую школу девочка пойдет дальше. Но все это так давно было!.. А мама, кстати, приезжала года два назад по делам — вроде бы документы какие-то забрать.

В общем, для сельчан семья Рябининых просто растворилась где-то в тайге — две скромные женщины, которые все время ходили в платочках, а с ними маленькая девочка.

Третья единица скитской жизни — семья бывшей секретарши местной газеты, Любы. Люба ушла в тайгу с приемышем Андреем. До того развелась с мужем. В Зиме у нее была дочь, но они, как говорят, не общались. Люба была прилежной прихожанкой. В жизни ее на тот момент была если не черная, то серая полоса. Может быть, это отчасти и подтолкнуло Любу порвать с миром. Ее приемышу Андрею было пятнадцать лет.

«Святорусичи», обитатели скита, вслед за отцом Анатолием, у которого это была, что называется, фишка, считали, что Русь только в том случае останется Русью, когда абстрагируется от всего остального мира.

«Статусное место»

Устроились отшельники довольно комфортно, насколько это возможно в тайге, согласуясь с тем способом существования, который они себе выбрали. Причем местное таежное население, то бишь охотники, восприняли идею Анатолия замкнуться в скиту с большим пониманием. Охотник-промысловик, проводящий жизнь наедине со стихиями, всегда так или иначе верующий человек. Охотники и помогали отшельникам на первом этапе.

— Жили отшельники промыслом. Парнишки охотились. Сам отец Анатолий ружье в руки не брал. Но рыбачил. Так вот местные ребята даже выделили парнишкам зимовье, — рассказывает Зименков, который и сам имел прямое отношение к этой помощи. — Мы за счет нашей организации (СХП «Окинское». — Прим. ред.) купили им мотокультиватор. Я им курочек отвозил, чтобы яйца были. Если бы они были в состоянии содержать корову, мы бы и корову им подарили. Они трудились. Выстроили хорошие дома, баньку поставили замечательную. У Анатолия руки росли откуда надо. Он знал плотницкое, столярное дело. Женщины тоже работали: и бревна трелевали, и тяжести таскали. Дали им ручную пилораму, они и брус сами делали.

Женщины разбили красивый цветник, устроили теплицы. Мечтали обитатели скита о собственной церкви. До поры до времени дом отца Анатолия одновременно был и церковью. Мечтали о церкви — и строили ее.

Потом, позже, появился четвертый дом: пришел жить в скит охотник Суродин — один из тех, кто помогал отцу Анатолию и его единомышленникам в многотрудном отшельническом деле. Жена охотника, Эльвира Суродина, бурятка по национальности, была покрещена и получила имя Вера.

Имелись у отшельников и средства на то, чтобы скит полноценно существовал, — помогали спонсоры из европейской части России. — Семья отца Анатолия оттуда, из Европы. Друзья остались там, — говорит Николай Зименков.

Жители «Святорусского скита» обзавелись хорошей техникой: и «Буран» у них был, и моторная лодка. И люди, в том числе и друг отшельников Николай Зименков, думали, что скит может стать местом паломничества верующих, что называется статусным местом. И стал бы. Но отец Анатолий решил иначе.

Пенза — Иркутск

— Он изначально не был сектантом. Сектантом после стал, уже в тайге. Сдвиг в нем какой-то произошел.

Николай Зименков до последнего, пока в отце Анатолии не сдвинулось что-то, посещал отшельников.

Сдвиг произошел после пензенской истории: группа православных отшельников из Пензы ушла в затворничество под землю — в пещеры. Они ожидали конца света, который их духовный лидер Петр Кузнецов назначил на 2008 год, когда на Землю упадет комета Армагеддон. Православная церковь, кстати, не считала их сектантами, о чем официально заявлял даже самый популярный миссионер РПЦ Андрей Кураев. Кузнецовцы были против того же, против чего выступал и отец Анатолий со своими единомышленниками: против ИНН, против новых паспортов, в которых они усматривали дьявольские шестерки. Пожар, частичное обрушение пещеры и смерть двух затворников — все это выгнало кузнецовцев на поверхность в мае 2008 г. Сам Кузнецов был помещен в психбольницу.

Отец Анатолий, следуя примеру пензенцев, в 2007 году также решил уйти в затворничество вместе со своей паствой. Позже появились сведения, что зиминские отшельники поддерживали связь с Петром Кузнецовым. Отец Анатолий будто бы ездил к нему «перенимать опыт» и привез книжки, которые таежники изучали.

— Анатолий начал ссориться с охотниками. Склонял их сжечь паспорта.

Охотники вовремя опомнились. Проповеди отца Анатолия возымели действие только на одного, который и пришел жить в скит. Он и его жена, кстати, в дальнейшем вышли из скита, вернулись в родную деревню и говорили, что затмение какое-то на них нашло тогда. Священник запретил сыну и его товарищу охотиться и рыбачить. Цель жизни отшельников теперь обозначилась как нельзя ярко: ждать конца света и молиться о спасении души.

Это не всем пришлось по душе. Маленькая Юля Рябинина пыталась протестовать. Девочка, попавшая в лес в возрасте 11—12 лет, видевшая раньше мирскую жизнь, пошла в глухой протест. Она убежала, и два дня ее искали по тайге. Все обошлось: Юля набрела на заброшенное зимовье, где и ночевала.

По официальной версии властей, деревенские из Верхнеокинского обратились в милицию: мол, в скиту насильно удерживают людей — супружескую пару из поселка. Речь шла о Суродиных. И мае 2008 года в скит нагрянули гости — представители милиции, администрации. Они опросили охотника и его супругу. Те уверили, что живут в скиту добровольно. Приехавшие предложили организовать для отшельников процедуру голосования на выборах. Но у них не было ни желания, ни паспортов.

Вышли из тайги и уехали в Кострому

Через некоторое время отец Анатолий уехал. Ненадолго. — Охотники его не поддержали. Он и заегозил. Оставил всех и уехал в разведку на запад, — рассказывает Николай.

Вернувшись, Анатолий сообщил, что скит уезжает. Взяли, что смогли унести да на себя надеть, и уехали в среднюю полосу России: сам Анатолий с матушкой и сыном, семья Рябининых и Люба с Андреем. Суродины на запад не поехали.

У отца Анатолия в Зиме и Зиминском районе было много почитателей. Всегда, когда он приезжал в Зиму за покупками, ему было где остановиться. Верующие приносили вещи для его паствы. Он мог бы остаться в Зиме. Могли бы остаться и его единомышленники, которые, в отличие от священника, были тамошними уроженцами.

— Я уговаривал Андрея остаться. Говорил ему, что если он без церкви жить не может, то устрою его в кимильтейскую церковь. Среднего образования он так и не получил, но умеет охотиться. Сережа тоже с 6-го класса без образования. Анатолий и учебники-то запретил.

Но идею старшего друга молодые православные не поддержали. По сведениям Николая Зименкова, уехав, они распались, коммуной больше не жили. Отец Анатолий, бывший в церкви персоной нон грата, попросился обратно в ее лоно. И был вроде бы принят и получил приход.

О судьбе других зиминских отшельников известно следующее. Люба на западе страны вышла замуж, серая или черная полоса в ее жизни закончилась. Андрей ездит на заработки в Москву.

Рябинины устроились в селе Зашугомье Костромской области, близ старинного русского города Солигалича — провинциального, но изобилующего чудесами деревянной архитектуры и древними храмами. Юлия, которая еще в тайге выросла из 11-летней пигалицы в красивую, кровь с молоком, девушку, переписывается с дочерью одного из охотников, которые поддерживали скит. У нее все хорошо.

Светлана Михеева
Фото Николая Зименкова