Прибор для тестирования студентов на наркотики – петриковщина
Министр внутренних дел Владимир Колокольцев заявил, что его ведомство хотело бы получать результаты тестирования на наркозависимость, которые проводятся в школах пока на добровольной основе.
«С ним – то есть с выявленным потребителем наркотиков – нужна профилактическая работа уже с нашей стороны по месту жительства: выявлять причины, откуда наркотики и т.д.», – заявил он.
Впрочем, на совещании 22 ноября комитета «Национальная стратегия действий в интересах детей» главный нарколог Минздрава Евгений Брюн выступил за то, чтобы процедуру освидетельствования подростков сделать обязательной. Накануне представитель ФСКН Сергей Пенкин предложил начинать тестирование с 11-12-летнего возраста, а депутат Госдумы Ирина Яровая предложила расширить список профессий, для занятия которыми нужно обязательно тестироваться на наркозависимость.
Глава ФСКН Виктор Иванов сообщил, что его ведомство готовит закон «Об альтернативной ответственности наркоманов», то есть потребителей наркотиков будут принудительно лечить. Впрочем, тестирование, о котором сегодня много говорили, проводится по разным методикам, одной из самых популярных и рекламируемых является использование так называемого биорезонансного метода на аппаратах компании ИМЕДИС. Комиссия РАН по лженауке резко выступила против этого метода, считая его антинаучным, однако проверке на аппаратах ИМЕДИС подверглись уже тысячи школьников, абитуриентов, сотрудников ФСИН, ГРУ и РВСН.
Обсудили эти горячие темы с нашими гостями – Юрием Аммосовым – преподавателем инноватики в МФТИ и Ириной Боганцевой, директором Европейской гимназии.
Лобков: В ваших учебных заведениях началось ли это тестирование, поскольку было много информации по федеральным и местным каналам в разных областях о том, что приходят добрые дяди в школу, подключают детей к какому-то аппарату, он выдает кривые, ему говорят: «Потреблял наркотики?» - «Употреблял, дяденька, употреблял». Теперь эту информацию хочет получить МВД. У вас происходит что-то подобное?
Боганцева: Нет, ничего подобного не происходит, более того, если бы завтра этот «дяденька» на пороге объявился, я бы не допустила его к детям просто потому, что нет, во-первых, такого закона, это не является обязательным, во-вторых, это несовершеннолетние дети, я не могу подвергать их подобным процедурам без согласия их родителей. Было бы такое согласие получено, я бы, например, я бы такого согласия не дала. Я думаю, что это унизительная процедура, которая только еще больше будет травмировать ребенка и толкать его на девиантное поведение, частью которого является наркомания. Мне кажется, что очень мало внимания уделяется тому, почему какие-то дети принимают наркотики. Это очень сложный вопрос.
Лобков: В вашей школьной практике вы знаете, что кто-то употребляет?
Боганцева: Я знаю, что никто из них не употребляет наркотики, потому что никаких полей не нужно для того, чтобы отличить наркомана от здорового ребенка. Есть определенные признаки, и мы работаем с учителями, каждый год мы читаем лекции учителям по этим признакам, мы привлекаем и родителей для того, чтобы они были насторожены, потому что такая опасность есть. Проблема такая существует. Нужно бороться с этой проблемой в корне, а не идти по поверхности. Говорят, что в стране несколько миллионов наркоманов, завтра, например, их всех выявят. И что, они от этого перестанут быть наркоманами? Это все происходит в такой социальной среде, где ребенку наплевать, назвали его наркоманом или нет, а, возможно, ради такого «ухарства» и компанейщины, может быть, он наоборот присоединится к этому сообществу, чтобы показать, что он не хуже других. Это все действительно палка о двух концах.
Арно: А вы слышали про добровольное тестирование, и как вы относитесь к этой инициативе?
Лобков: Я знаю, что в Бауманском институте точно проводится такое тестирование.
Арно: Как вы относитесь к инициативе сделать тестирование обязательным и результаты отсылать в МВД?
Аммосов: Я могу ответить на ваш вопрос совершенно однозначно. Московский физико-технический институт, где я работаю, был, есть и, я надеюсь, всегда будет оставаться сильнейшим естественно-научным учреждением страны. Я ни разу не слышал о случаях употребления наркотиков студентами физтеха, главным образом, потому что учеба у нас сама по себе сильнейший наркотик. В других дополнительных стимуляциях интеллект и эмоции не нуждаются. Любой, кто сдавал коллоквиум по матану на первом курсе, после этого ни на какие другие стимуляторы смотреть не будет.
Арно: Может быть, расслабляться хочет?
Аммосов: Студентам нужно только одно - время на сон, которого у них мало. Но даже безотносительно к этому тот день, когда на физтехе начнут тестировать по этому методу, будет черным днем физтеха, потому что лучше бы нам навязали открытие кафедры астрологии или лабораторию измерения ауры. Прибор, о котором мы говорим, является нечем иным, как обычным бытовым вольтметром с красивой шкалой. Все, что он имеет, это электропотенциал между двумя точками на коже. Фактически означает, что ваши потные ладошки – потенциал один, сухие – потенциал другой. Что мы видим на этом приборе? У тебя потные ладошки – прибор показал, что ты курил марихуану. Сухие – значит кололся героином. Фактически это современный аналог средневековой охоты на ведьм, когда ведьму связывали и бросали несчастную женщину в воду. Утонула – значит, невиновна. Не утонула – значит, на костер. Я очень надеюсь, что если тестирование на наркотики действительно обсуждается, никто из упомянутых вами лиц этого бранного слова Imedis не произносил, потому что в противном случае встает вопрос о профпригодности этих людей.
Лобков: Есть другие методики, они очень дорогие. Тогда надо брать волосы, анализы, испытывать на спектрофотометрах, это довольно дорого. А они предлагают дешевый вариант. Кроме того, я знаю, что ваши коллеги в Бауманском университете начали тестирование абитуриентов. Очень много было репортажей из провинциальных университетов, где, судя по репортажам местных СМИ, приступили к подобного рода проверкам. У вас проверки какие-нибудь могут быть? Знаете ли вы о таких случаях в других университетах?
Аммосов: Мы надменное учреждение, другие оглядываются на нас, мы не оглядываемся на других. Возможно, нам могут навязать какие-то процедуры, но именно что навязать. Я хочу сразу сказать, что тестирование на наркотики других тестированиям рознь. Очень многие страны ведут и превентивные тестирования, и тестирование кандидатов на разные служебные должности. Учитывая, каким злом является наркомания, это неудивительно, но аргумент цены никакой критики с моей точки зрения не выдерживает. У вас на одной стороне 2 тысячи рублей, на другой – человеческая жизнь, которую можно этим тестом растоптать, уничтожить, сжечь. Я не могу полагаться ни на один тест, пока у нас нет как минимум двух или трех контрольных тестов, которые показали, что это человек принял, когда, в каких обстоятельствах. Даже в этом случае наркомания не является уголовно наказуемой в Российской Федерации, и это правильно, потому что при том, что она является социальным пороком, наркоман не является человеком, которого легко заставить побороть привычку. Это несчастный человек, который нуждается в лечении, а не в наказании.
Арно: А если мы будем говорить о взрослых людях, не о детях, а о тех, кто работает в какой-нибудь крупной компании или водит автобусы и при этом употребляет наркотики. В данном случае нужно ли ввести обязательное тестирование, которое будет периодически повторяться, дабы обезопасить людей?
Аммосов: Студенты тоже не дети. Уже 20 лет назад, когда я заканчивал Пристонский университет, у нас действовала политика нулевой терпимости к наркотикам, даже к самым легким. Факты употребления или хранения влекли за собой автоматическое отчисление, независимо от заслуг студента. Жесткая политика против наркотиков меня не удивляет. Меня удивляет, что для этого применяются методы, которые во многих странах мира запрещены под страхом уголовного преследования и во всех странах мира признаны паранаучными и оккультными.
Лобков: То есть вы слышали об этой программе?
Аммосов: И не один год назад, и, к сожалению, слышу, что она время от времени всплывает в разных местах. Этот прибор – Imtdis – был еще в позднегорбачевское время придуман и является клоном аккупункторного приборчика, сделанного в Германии в 1752 году. С тех пор этот прибор давно сошел с производства, был клонирован в ряде стран, много раз запрещен. Надо же было, что когда у нас страна открылась, вместе со многими хорошими вещами нам этот «мусор» привезли, и он зацепился. Фактически это та же петриковщина.
Боганцева: Действительно, накромания – это тяжелое заболевание, и такого больного человека визуально легко вычислить. Если вы его наблюдаете 5 минут, вам это не удастся, но если вы его в течение недели наблюдаете, вы поймете, что с ним что-то не так. Никаких приборов для этого не нужно, нужны внимательные педагоги.
Лобков: Вы встречаетесь на разных симпозиумах, в каких-то школах введено принудительное тестирование? Если судить по федеральным новостям, чуть ли не в каждом регионе это происходит.
Боганцева: К счастью, в Москве я не слышала об этом, я встречаюсь с коллегами, наша школа является членом нескольких ассоциаций, у нас бывают регулярные конференции. Вообще, это не самая главная проблема, которую мы обсуждаем. Нельзя сказать, что так поразила московские школы наркомания, что мы все бросили и ни о чем больше не думаем.
Арно: Не только московские школы, в принципе вся страна очень поражена этой заразой.
Боганцева: Очень часто ссылаются на то, что Москва – это не вся Россия. Но и какой-то отдельный город, Екатеринбург – это тоже не вся Россия. Москва – это часть России. Не надо все время такого противопоставления, что в Москве оппозиция, а по всей России нет, везде наркомания, а здесь нет.
Лобков: Речь о том, что если вас обяжут через органы образования, что вы должны будете 12летних детей предоставить для этого тестирования, что вы будете делать, куда вы будете обращаться, какие письма писать и кому?
Боганцева: Это будет зависеть от того, какие будут правовые основы этих обязательств. От этого будет зависеть, восприму я это как обязательство или как благое пожелание. От этого будет зависеть, куда я буду обращаться и что я буду делать. Конечно, в первую очередь я буду апеллировать к родителям, потому что они отвечают за детей, не чиновники, которые сейчас так озабочены этими законами. Я буду советоваться с родителями, мы будем вместе принимать решение, что с этим делать.
Арно: Считаете ли вы, что если будет принята эта схема, что результаты некоего тестирования будут отправляться в МВД, считаете ли вы это нарушением прав человека?
Аммосов: Если мы говорим о тестировании вообще, а не о тестировании заведомо шарлатанском, то здесь вопрос как минимум неоднозначен, и по меньшей мере не находится в конфликте с нашей правоохранительной практикой. МВД в состоянии запросить и прослушку ваших телефонных переговоров, и ваши банковские операции. К сожалению, такова наша правовая система. Я бы с большим пониманием отнесся, если бы эти данные поступали в Минздрав, например, потому как это компетенция Минздрава и только потом компетенция МВД.
Лобков: Как раз сегодня Колокольцев говорил, что Минздрав должен передавать все собранные данные напрямую в МВД.
Аммосов: Очень многие любят искать не там, где потеряли, а там, где светло.
Источник:
