Именем Кремля
На мгновение наступила зловещая тишина. В роскошном Екатерининском зале Кремля за круглым столом собрались самые богатые и самый могущественный: к президенту пришел Российский союз промышленников и предпринимателей.
Только что выступал Михаил Борисович Ходорковский, глава нефтяного концерна ЮКОС. "Когда-то нужно подвести черту", – потребовал он, имея в виду коррупцию. При покупке фирмы "Северная нефть" государственным нефтяным концерном "Роснефть" дело шло нечисто, сказал он тихим голосом. Лицо президента едва заметно дернулось. Затем таким же тихим голосом заговорил Владимир Владимирович Путин: "Роснефть" – государственное предприятие, у которого просто слишком маленькие запасы. У других компаний слишком большие запасы. Как они их получили, об этом мы сегодня поговорим".
Собравшиеся боссы озадачено уставились перед собой, как ученики, когда учитель выставляет двойки.
На следующий день в одной из московских газет написали, что за минуту Ходорковский, наверное, лишился нескольких миллиардов.
Кэгэбэшник из Петербурга
Это было в феврале 2003-го. Богатейший человек в России, счастливчик, нарушил сразу два железных правила. Он нарушил путинский пакт, по которому олигархи должны были заниматься своими деньгами и не трогать Кремль. Ходорковский напрямую атаковал ближайшее окружение президента. Ведь все уже говорили о том, что при сделке с "Роснефтью", которую раскритиковал Ходорковский, особые интересы были у одного человека – Игоря Сечина, заместителя главы администрации президента, петербуржца, кэгэбэшника, преданного Путину со времен работы в администрации Петербурга. Ходорковский с таким же успехом мог бы бросить вызов лично президенту.
С тех пор прошло более двух лет, и ситуация такова: концерн ЮКОС практически разбит, ядро его поглотил некий государственный концерн под названием "Роснефть", главой наблюдательного совета которого является никто иной, как Игорь Сечин. Сам Ходорковский вместе со своим партнером Платоном Лебедевым ждет приговора по уголовному процессу. Сегодня, в среду, суд планирует начать его зачитывать. Это может занять несколько дней.
Дело не должно было зайти так далеко. Ходорковского предупреждали. "Я сам точно знаю по крайней мере о двух случаях, когда ему настоятельно рекомендовали вовремя уехать за границу", – говорит его адвокат Антон Дрель. Не лучше ли ему уехать, об этом миллиардера в сентябре 2003 года спрашивали и репортеры журнала Spiegel. Тогда партнер Ходорковского Лебедев уже сидел за решеткой. "У меня нет второго паспорта. У меня даже нет недвижимости заграницей. Мое будущее в России, и только в России", – сказал тогда глава ЮКОСа.
Почему Ходорковский был так упрям? Ответ на этот вопрос скрывается, скорее всего, за восьмеркой с девятью нулями. Американский журнал Forbes оценил его состояние в 8 млрд долларов. Трудно представить себе эту цифру. Еще сложнее оценить, как она подействовала на такого человека, как Ходорковский.
Михаил Ходорковский родился 26 июля 1963 года, он был единственным ребенком в семье московских инженеров. До восьмилетнего возраста Ходорковские жили на пороге в "коммунистический ад", в одной из коммуналок, где несколько семей делят между собой одну кухню и ванну. Михаил был хорошим учеником, верным комсомольцем и блестящим студентом-химиком. Он хотел стать директором завода, и, если бы не было перестройки, одаренный химик, быть может, однажды им стал бы.
С самого начала Михаил Ходорковский быстрее других заглянул за те двери, которые распахнул Михаил Горбачев. В 1987 году он, еще в рамках комсомола, основал "Центр научно-технического творчества молодежи". Молодые таланты консультировали государственные фирмы, и Ходорковский походя открыл в себе способность хорошо зарабатывать. Не секрет, что здесь сыграла свою роль и торговля отчасти разбавленным бренди. В 1989 году 26-летний Ходорковский основал банк. В 1995-м тигр в диком лесу российского капитализма схватил крупную добычу. Его банк "Менатеп" за 350 млн долларов приобрел государственный нефтяной концерн ЮКОС. Конкурентов Ходорковскому бояться было не нужно, ведь исход игры, обычное дело в те времена, был известен заранее.
Америка в Москве
Приход в нефтяной бизнес был поворотом. Ходорковский не гнался за "быстрым рублем", он стремился на самую вершину. Шаг за шагом он превращал устаревший нефтяной колосс в современный концерн. Покупал. Нанимал. Увольнял. Приглашал западных менеджеров и аудиторов. Говорил о прозрачности и чистом бизнесе. Изменилась фирма, а затем изменился и он сам: фирменные очки, модельная стрижка, пиджаки, сшитые на заказ. Мальчик из коммуналки не мечтал об Америке, он привез Америку в Москву. Таким был Михаил Борисович Ходорковский в судьбоносном октябре 2003 года.
В это время года в Сибири уже очень холодно. Поэтому Инна Ходорковская не удивилась, когда вечером к ней пришел человек из правления ЮКОСа. "Мише срочно нужны теплые вещи", – попросил он. В те дни Инна практически не видела своего мужа, одна командировка следовала за другой. Дорога лежала в Иркутск, сказал менеджер. Инна спешно собрала сумку с самым необходимым: пальто, шапка, пара свитеров. Рано утром 25 октября 2003 года чартерный самолет приземлился для дозаправки в аэропорту Новосибирска. Ходорковский направлялся на семинар своего фонда "Открытая Россия" в Иркутске. Кроме того, он собирался поддержать в предвыборной кампании за место в Совете Федерации своего друга Василия Шахновского. Ходорковскому наскучило заниматься только нефтью, все чаще он выступал как политик, вкладывая большие деньги в либеральную оппозицию.
Глава ЮКОСа, наверное, спал, когда двадцать человек в черной униформе взяли штурмом самолет. Один из них прорычал: "ФСБ. Оружие на пол. Не двигаться иначе стреляем". В Москве было еще темно, когда люди ЮКОСа уведомили Антона Дреля. Самое сложное дело в жизни этого одаренного молодого адвоката подошло к кульминации.
"Я боялся. Это я говорю честно. Я не американский киногерой", – говорит он. Обыски в офисе, вызовы в прокуратуру – давление на Дреля было огромным еще до ареста Ходорковского. "В то утро я сразу начал всех обзванивать. Звонил людям из правления ЮКОСа. На радиостанцию "Эхо Москвы", – вспоминает он. Затем, около одиннадцати, зазвонил его собственный телефон. На дисплее отобразилось "МБХ", инициалы Ходорковского. "Добрый день, Антон, они привезли меня в Москву в генеральную прокуратуру. Не могли бы сразу же сюда приехать?", – попросил глава ЮКОСа.
Позднее, после встречи с судьей, он некоторое время находился наедине с Ходорковским. "Я спросил его: вы не жалеете?", – ведь для адвоката было загадкой, почему Ходорковский не скрылся. "Я хочу, чтобы мои дети жили в свободной стране. И это должно быть здесь", – был ответ Ходорковского, пафос которого, пожалуй, больше, чем его деньги. В конце концов миллиардер въехал в трехместную камеру размером три на пять метров в специзолятор номер 4 московского следственного изолятора "Матросская тишина".
Зал номер 56 в московском Мещанском суде – размером в 64 квадратных метра. В нем есть место для трех судей, двух прокуроров, нескольких адвокатов, а также для пары охранников, нескольких зрителей и клетки с двумя заключенными. С весны здесь судят Михаила Ходорковского и Платона Лебедева. Обвинений много. От мошенничества при покупке государственного завода удобрений "Апатит" и неуплаты налогов в ЮКОСе до личных налоговых нарушений. Было заслушано около 90 свидетелей, представлены горы документов, однако адвокат Дрель и его коллеги убеждены, что прокурор Дмитрий Шохин не доказал ни одного преступления.
Например, бывший директор "Апатита" заявил, что, хотя Ходорковский ему совсем не нравится, за свои заслуги перед предприятием он заслуживает орден.
"Видите ли, – поясняет Дрель, – если вы в магазине украдете кастрюлю, то тут все ясно. Но в нашем случае вы покупаете дырявую кастрюлю, которая никому не нужна. Вы платите установленную цену в десять рублей. Ведь цену устанавливали не вы. Вы чините кастрюлю, и не только сами из нее едите, но еще и кормите 99 человек. Так за что вас тогда судить?"
От миллиардера до мученика
В ходе процесса адвокатам нужно было доказать, что Ходорковский использовал существующие законы, но не нарушал их. Например, налоги ЮКОС платил долговыми обязательствами в соответствии с действующим законодательством – так же, как это делали другие. Адвокаты представили документы региональной налоговой инспекции, по которым ЮКОС исправно платил налоги, хотя, по словам обвинения, фирма именно здесь не уплатила немыслимые суммы.
"Самым непонятным", по словам адвоката, является обвинение в личной неуплате налогов. Ни один документ и ни один свидетель не подтвердили это обвинение.
Прокурора, который тем не менее потребовал десяти лет тюрьмы для Ходорковского и Лебедева, по словам Дреля, ему жаль: ведь, в конце концов, он не глуп и знает о несостоятельности своего обвинения.
На мировой арене этот процесс еще до вынесения приговора поставил Россию в незавидное положение. ПАСЕ раскритиковала "многочисленные процессуальные ошибки", а депутат бундестага Сабине Лойтхойсер-Шнарренбергер составила подробный доклад с уничтожающим выводом: по ее словам, речь идет об "ослаблении политического оппонента, который говорит открыто", "запугивании состоятельных граждан" и "возврате контроля за стратегически важными отраслями экономики".
Это, повторяет депутат незадолго до даты вынесения приговора, политический процесс.
Ходорковский знал, что его ждет, – из удачливого миллиардера он превратился в мученика. Деньги не делают свободным, писал он. "Из тюрьмы у человека меньше возможностей говорить, но зато меня гораздо лучше слышат", – сказал он в одном из интервью. Из клетки – как всегда, тихим голосом – он говорит своим гонителям: "Вся Россия знает, что обвинение не доказало ни одного предъявленного мне обвинения".
По его словам, все было инсценировано, потому что "определенные могущественные люди пожелали заполучить самую успешную нефтяную компанию страны".
Но однажды, верит он, Россия превратится в страну, где главенствуют право и закон.
В заключительном слове Ходорковский сказал о своей жене, что она оказалась настоящей "женой декабриста".
Декабристы – это дворяне, которые в 1825 году осмелились поднять восстание против царя. Пять из них взошли на эшафот. Те, кому повезло больше, были сосланы на каторгу в Сибирь.