Новая Россия: настал час катехизиса
Похоже, у Владимира Путина от избытка воображения началась бессонница. Сначала он открыл для себя газ как инструмент установления господства - а теперь решил вернуть в школы урок религии, в качестве символа духовной преемственности между нынешней Федерацией и царской Русью Святой. Уроки катехизиса начнутся с нового учебного года.
Преподавание `основ православной культуры` (так это официально называется) будет вестись в трех экспериментальных регионах: в находящихся поблизости от столицы Калуге и Владимире, а также в далеком Калининграде. В бывшем прусском Кенигсберге, городе Канта и лютеранских пасторов, введение кириллической Библии не может не приобрести великорусского оттенка. Занятия, проводимые монахами, поначалу будут считаться факультативными, а с 2007 года станут обязательными.
Это важнейшее событие, хотя в смятении, вызванном прочими международными событиями этих дней, ему не было придано того политического и исторического значения, какого оно, вне всякого сомнения, заслуживает. Вернув в школьные классы религию, отсутствовавшую там почти 90 лет, и отправив таким образом на свалку последние остатки атеистической традиции, Путин дополнил - больше того, укрепил - конкордат, уже некоторое время существующий между постсоветским государством и российской патриархией. И не только.
Похоже, таким образом - с помощью разнородных элементов, подобранных то там, то сям, извлеченных частично из запасников коммунизма, частично из царского антиквариата, - Путин-реставратор намеревается завершить реконструкцию - или перестройку - своего государства, которое постепенно приобретает все более смешанный характер. Это своего рода государство-паззл, составленное из фрагментов монополистического капитализма, парасоветского авторитаризма и подмалеванной демократии в обертке из потрепанного царского величия, которое, безусловно, не могло обойтись без мистическо-националистического налета возрожденной православной церкви.
Урок религии, cтоль дорогой Кремлю и московской церкви, с каждым днем все более влиятельной и близкой к Путину, заменит собой урок `научного атеизма`, который еще 15 лет назад существовал в советских школах. Масштаб перелома, произведенного последним путинским ходом, можно оценить, если вспомнить, что в течение трех четвертей века атеизм, с изощренной злобой профанаторов насаждавшийся отцами Октябрьской революции 1917 года, был в Советском Союзе натуральной государственной религией.
Чтобы до конца оценить смысл усиленной культурной реставрации, благодаря которой между школьными скамьями вновь зазвучит голос Христа в православном изводе, достаточно будет вспомнить решающий прецедент, имевший место во времена Ельцина, в Ленинграде, переименованном в Петербург: уничтожение святотатственного `Музея атеизма`, который первые ленинисты решили засунуть в собор Казанской Богоматери. Уничтожение музеев и библиотек, устроенных богохульниками и безбожниками на месте православных святынь; затем эксгумация и перезахоронение в Санкт-Петербурге останков царской семьи, расстрелянной большевиками; затем слухи об изгнании мумии Ленина из мавзолея на Красной площади; и наконец, решение вновь даровать молодежи возможность получать образование, учитывающее `основы православной культуры`. Все эти искупительные маневры, в которых комплекс вины смешивается с тоской по утерянному прошлому всей нации, разворачиваются параллельно с отречением (иногда - искренним, иногда - с дальним прицелом) от ярости, жестокости и даже абсурдности, отличавших поразительные большевистские атеистические кампании 20-х - 30-х годов.
Достаточно будет нескольких примеров. 26 августа 1929 года советское правительство учредило пятидневную рабочую неделю - пять рабочих дней, один выходной, - избавившись от воскресенья как от религиозного праздника. Нововведение было призвано `облегчить борьбу за искоренение религии`. В это же время Емельян Ярославский, председатель `Лиги безбожников`, вынужден был скрепя сердце признать, что из 130 миллионов населения лишь 10 `порвали с церковью`.
В октябре 1929 года была объявлена конфискация колоколов, чей `звон нарушал право широких атеистических масс села на отдых`. Знаменитая (и редкостная) музыкальность русских церковных колоколов не помешала одному атеистически настроенному цензору порекомендовать оркестру, исполнявшему оперу Мусоргского `Хованщина`, воспроизводить звук колоколов. Религиозная пропаганда, `направленная на ослабление государства`, могла даже караться высшей мерой наказания. Деревенские попы с социологической, юридической и идеологической точки зрения были приравнены к кулакам, зажиточным крестьянам и `эксплуататорам`. Насильственная коллективизация в деревнях всегда начиналась с закрытия церкви.
Однако всего этого не хватило, чтобы выкорчевать из сердца молчаливых российских масс глубокие корни православной веры. Я вспоминаю, как зимой 1961 года видел крестьян, втихомолку крестившихся при виде мумии Сталина. На следующий день тело бывшего грузинского семинариста, уничтожившего бессчетные русские семинарии и монастыри, было с позором выставлено из мавзолея. Путин в то время был еще мальчиком. Но сегодня, взрослый, могучий, правильно все рассчитавший, он, видимо, решил, что народу, который даже в Сталине видел полубога, следует вернуть бога в полном объеме - из православной Библии.
