Россия — это большое приключение
Основатель одного из крупнейших издательских домов в России считает, что здесь нет условий для политической журналистики.
Это интервью с главой и основателем издательского дома Independent Media (IM) Дерком Сауэром было записано до убийства Анны Политковской. Тогда мы планировали затеять дискуссию о современном состоянии печатной прессы, которую, очевидно, надо продолжать.
Справка «Новой»
Издательский дом IM был основан в 1992 году. Тогда вышла в свет англоязычная газета The Moscow Times. Основное направление деятельности IM — глянцевые издания. В 1994 году был выпущен Cosmopolitan — первый подобный журнал в России. Сейчас здесь издаются такие журналы, как Harper`s Bazaar, Yes!, Men`s Health, Esquire и др. IM выпускает и газеты: кроме The Moscow Times, есть и The St. Petersburg Times, а с 1999-го — «Ведомости» (совместно с Financial Times и The Wall Street Journal). 19 января 2005 года голландские акционеры IM объявили о его продаже компании Sanoma Magazines International B.V. (SMI) — подразделению финского медиахолдинга SanomaWSOY, которому теперь IM принадлежит на 100 %. Подразделение издает более 270 журналов в 12 европейских странах.
— Как вы в целом оцениваете рынок печатной прессы в России?
— В печатном бизнесе в России есть большая разница между газетами и журналами. Газетный бизнес, конечно, странный, там много политических моментов, это не бизнес. Или не просто бизнес. И это — специфическая российская ситуация. Думаю, что независимыми центральными газетами после продажи «Коммерсанта» «Газпрому» остались «Ведомости» и The Moscow Times. А вот с журналами российская ситуация очень схожа с европейской, есть только одна разница — в распространении. Это большая проблема для нас — в России дистрибуция прессы очень неорганизованна. Я думаю, было бы очень хорошо, если бы сюда пришла западная компания, она могла бы помочь нам всем, но российские издатели против этого. А в целом журнальный рынок очень похож на европейский, но рост здесь более значительный, чем в Германии или Англии, и возможностей запускать новые издания больше. Это не Европа в том смысле, что там рынок абсолютно полный и интернет там гораздо сильнее развит (а это плохо для их журналов).
— Мне кажется, что вы обезопасили себя, продав свой бизнес и оставшись только его управляющим. Неужели вас настолько смущали политические риски в России?
— Нет, я никогда не боялся. Я здесь работаю с самого начала 90-х, начинал бизнес в 92-м, и тогда было гораздо опаснее, чем сейчас. Я продал IM потому, что уже 13 лет это делаю. Мне 53, и, думаю, настало время делать другие вещи, другой бизнес. Я хочу путешествовать, открывать новые возможности, придумывать новые идеи. Я очень люблю йогу, начал выпускать журнал о йоге, и это мой любимый журнал сейчас.
— Но все же эти годы, которые сейчас предшествуют тяжелому выбору, стоящему перед страной, — очень удобный момент, чтобы продать издательский бизнес подороже. Согласны?
— Я продал IM год назад. Подороже можно было бы продать, видимо, и в этом году, и в следующем. Очень многие люди, в том числе и в России, работают только за деньги. Для меня же они не играют такой большой роли. Я живу очень просто, у меня нет большой яхты. Я тот же человек, что и раньше. Для меня гораздо важнее в жизни мои дети, жена, важно, что мы делаем здесь чистый бизнес, — то, чего мы и хотели. Я не бизнесмен, я прежде всего — журналист. Для меня IM был интересен не только как бизнес. Русские олигархи могли бы купить IM, и они этого хотели. Но я не стал этого делать. Я очень хочу, чтобы IM продолжал то дело, которое он всегда делал…
— Поддерживал традицию независимой журналистики?
— Да.
— То есть для вас «свобода слова» — не пустые слова?
— Нет-нет! Я не Березовский, который купил «Коммерсант» и продает его тому, кто платит самые большие деньги. Ему ведь все равно, «Газпром» это или нет. А для меня — очень важно.
— Скажите, а есть возможность у кремлевской администрации надавить на журналистов газеты «Ведомости»?
— Нет. Конечно, я не могу гарантировать, что все журналисты «Ведомостей» делают то, что я хочу, все-таки там работают 300 человек. Однако думаю — наша команда хорошо понимает, чего мы хотим. И пока у нас не было ситуаций, когда за хорошую статью нам платили.
— А что обеспечивает независимость редакции? Какие условия необходимы?
— Самое важное — возможность написать то, что вы хотите. Я никогда не скажу редактору: «Вы должны писать так и так». Это их решение, они абсолютно свободны. Второе, в компании должен быть климат: журналисты должны знать, что я — их поддержка, что я всегда за них. И третье — хороший менеджмент. У нас прибыльный бизнес, мы не должны денег банкам, государству. The Moscow Times, как и «Ведомости», никогда не просили денег. И это, наверное, важнее всего. Можно издавать газету и говорить, что она независима, но, если у нее нет хорошего бизнеса, менеджмента, хороших продаж рекламы, дистрибуции, денег не будет хватать. И что делать? Идти или к олигархам, или к государству, или к банкам: «Помогите нам!». Но, как только они об этом просят, думаю — все. Бесплатно ничего не бывает, такова жизнь.
— А как вы оцениваете, почему вдруг российские миллиардеры из списка Forbes ринулись покупать печатные СМИ, которые либо не настолько прибыльны, как их профильный бизнес, либо неприбыльны вообще? Ведь Алишер Усманов — только один из недавних примеров. Сейчас еще появились сведения о продаже журнала «Эксперт» Олегу Дерипаске.
— Ты сама даешь ответ. Они купили это не потому, что это хороший бизнес. Они ничего о нем не знают. Издательское дело — нелегкое и не очень прибыльное. Все они работают в сфере газа, нефти, металла, там прибыль гораздо больше. Почему они это делают? Это ясно — политика. Для журналистов это всегда плохо.
— Но, когда покупают, они всегда говорят, что это интересный творческий бизнес.
— Да, говорят. Но, если они хотят творческого бизнеса, пусть купят картины, откроют галерею. В нашем бизнесе нам нужны люди, которые знают, что это такое. И это вообще пугает — в России очень мало хороших издателей.
— Но все-таки что это за политическая система, когда олигархи вынуждены покупать газеты? Неужели Кремль хочет заткнуть все СМИ?
— Да.
— А зачем? Ведь у печатных СМИ — небольшие тиражи. И что это вообще значит — «влиятельное СМИ», если даже у «Ведомостей» тираж — около 70 тыс. экземпляров?
— Объективно — это нонсенс. С ТВ все понятно, потому они сразу «грохнули» каналы. Я не знаю Кремль, я там не сидел. Но, может, это еще советская идеология? Мы знаем, что это не нужно. Может, и они это знают. А рефлекс — контролировать все сразу — остался, и потому они делают это через олигархов. Я много лет в России, вижу постоянно этот цикл: до выборов покупают, после — продают.
— А вы оптимист по поводу развития российских СМИ?
— Я вообще оптимистический человек. Это лишь период, и он пройдет. Было советское время, потом случился полный хаос, но для массмедиа это было очень интересное время. Тогда были открыты архивы КГБ, все-все было открыто — больше, чем в Голландии. Сейчас все наоборот. Но это не навсегда, может, надо подождать еще лет 5—7. Россия в целом — большой маятник, качающийся резко налево, а потом — резко направо. Но я не думаю, что мы вернемся в советское время. Россия поменялась так сильно! Есть средний класс, у которого есть дома, вещи, машины, и он — самый важный мотор в каждом обществе. Невозможно вернуться обратно.
— А читателя, отказавшегося от газет, вернуть возможно?
— Можно, но скорее не в традиционные медиа. Да, в России газеты мало читают, все знают, что газеты (кроме нескольких) необъективны, размещают материалы за плату. Но, думаю, интересен интернет, там абсолютная свобода. Читатель будет всегда, но через некоторое время должен наступить ренессанс газет. Я абсолютно уверен, что здесь есть возможности для новой газеты.
Российская интеллигенция всегда смотрит на Запад, на Европу. Но если вы сравните Россию с Китаем, то увидите, что там вообще нет свободы слова, в Южной Америке ее нет. Мы думаем, что Россия — это особенная страна, а я думаю, что Европа — это очень специфичное место на земле, остров в большом мире. Посмотрите, Голландия — маленькая страна, где все очень хорошо, все налажено и организовано, больницы хорошие… Но Россия больше похожа на Южную Америку, Китай, чем на Голландию.
— Ваш издательский дом — крупный игрок на журнальном рынке. Вы всегда проводите исследования, прежде чем запустить новое издание?
— 5—10 лет назад мы были ориентированы на людей с очень большими деньгами, они хотели покупать дорогие журналы — Cosmopolitan, Harper`s Bazaar. А сейчас растет средний класс, и мы все больше делаем журналы для них. Мне не нужны маркетинговые исследования, самое главное для меня, есть ли магазин IKEA или Crocus City Mall. Именно там я вижу наших читателей, понимаю, чего хотят люди. У нас очень много журналов о вещах, машинах, часах… Но не было журнала для думающих. Старые советские толстые журналы почти умерли. И мы придумали новый, современный журнал для чтения — Esquire. И это работает!
— При этом у вас нет общественно-политической газеты на русском языке, есть только для иностранцев, живущих в России. Почему?
— Потому что политическая жизнь не очень интересна, она закрыта. Мы не можем делать такую газету в России, потому что там, где, политике ничего не известно, делать ее — нонсенс. Это возможно только в обществе, где есть дискуссии, обсуждения, дебаты.
— Но как тогда другие газеты существуют?
— Большинство пишут то, что власть хочет, и это неинтересно. А сочетание «политическая газета» вообще неправильно. «Газета» значит, что мы пишем о жизни общества, это может быть культура, политика, бизнес. «Ведомости», конечно, бизнес-газета.
— Когда вы ехали в Россию, какие у вас были ожидания?
— Я был журналистом в Голландии и, конечно, смотрел ТВ — Горбачева, перестройку в этой большой стране, но никогда прежде не был в России. Для меня Россия была большим приключением. Как и все молодые люди в Европе, я был чуть-чуть наивен — мы все думали, что весь мир станет лучше.
— Но вы останетесь в России?
— Да, наши дети — здесь. Мы не хотим жить в Голландии, здесь — интереснее.