Тень отца Гамлета
Полоний, яд… Смерть Литвиненко — чистый «Гамлет». Загадочное, эпическое, бесспорно гениальное произведение. И как, кстати, и с «Гамлетом», авторство спорно. Пускай нам с детства говорят, что это Шекспир, но Шекспир ли? При всей нелепости постановки вопроса и при всей очевидности ответа.
Нам, конечно, очень хочется понять, кто же стоит за этим преступлением, мы не можем удержаться от догадок. Пускай нас, журналистов, за это же еще и упрекают — мол, дайте сначала разобраться, дождитесь доказательств, фактов, улик, а еще лучше суда и приговора. А если не дождемся? И сколько вообще ждать? Нет уж, такая профессия. Есть событие — есть наша на него точка зрения.
Во-первых, старая примета сыщиков: если с самого начала много «улик», зацепок, подробностей и показаний — жди беды, всё оборвется и всё окажется обманкой.
Во-вторых, строя версии, жонглируя предположениями, мы изначально обрекаем себя, потому что исходим из уже известного. Из публично доступных фактов по преступлению, расследование которого находится практически на начальной стадии. Следовательно, реально нам неизвестно почти ничего.
В-третьих, на публику обрушилось огромное количество информации со всех сторон, большая часть которой — «испорченный телефон». Это как сообщения информагентств на разных языках: переводят друг друга неточно, приблизительно, потом натыкаются на свою же информацию в чужой интерпретации и принимают ее за новые данные, и т.д.
Вмиг обнаружилось огромное количество экспертов по полонию. В эфире в течение нескольких минут я слышал одного ученого, уверявшего, что получить полоний архисложно и под силу только нескольким лабораториям в мире, и другого ученого, обещавшего добыть это вещество чуть ли не в школьных условиях. И такой взаимоисключающей информации тонны! Поэтому, в деле Литвиненко, откровенно говоря, даже не вполне понятно, что анализировать. Я имею ввиду чисто криминальную сторону.
Остается разбираться в политической подоплеке. Но и здесь лучше просто обратить внимание на некоторые обстоятельства. Во-первых, между отравлением Литвиненко и его смертью прошло 24 дня!!! Весь ноябрь эта тема была одной из главных мировых новостей, которую даже госканалы были вынуждены освещать каждый день. Прежде чем умереть, Литвиненко успел дать показания, сделать различные заявления, его снимали, о нем рассказывали, писали, выступали его близкие и друзья. Это был — и остается! — настоящий криминальный сериал.
Те, кто убили Литвиненко именно на это и рассчитывали. Перефразируя неловкое выступление Путина в день похорон Анны Политковской, можно сказать, что и смерть Литвиненко нанесла государству (точнее его репутации) гораздо больший ущерб, чем его деятельность. Он не был опасен, я уверен в этом. Не было и не могло быть у него на данном этапе связей и возможностей, позволявших добывать головокружительные и взрывоопасные для Путина материалы и факты. Он был Путину противен, как противен всякий человек, говорящий о тебе гадости. Но безвреден. А его умозаключения столь же ценны, сколь ценны умозаключения, например, Олега Гордиевского — человека крайне осведомленного, но эта осведомленность двадцатилетней давности.
Во-вторых, убийца сразу же толкает нас на очень узкую тропинку. Кому выгодно? Конечно, врагам! А кто главные враги Литвиненко? Тут даже и спрашивать нечего, и так ясно! И эти же враги, безусловно, имеют возможность умертвить Литвиненко тем, судя по всему, едва ли не уникальным способом, которым это было сделано. Радиация от редкого вещества, доступ к которому труден и эксклюзивен, невидимые капсулы и аэрозоли, суперсекретные лаборатории. Круг подозреваемых с такими возможностями сам собой сужается до пальцев одной руки.
А попроще нельзя было? Устроить врагу мучительную, но не такую экстравагантную смерть как из романов Дюма. Или как болгарского писателя Маркова: просто уколоть зонтиком — и готово! Это прямо бравада какая-то! Вот смотрите, что бывает с теми, кто…
В-третьих, важнейшей уликой против Путина является его реакция на смерть Литвиненко. Услышав его комментарий, я поначалу не мог даже сформулировать это каким-то подходящим словом. Странный? Нелепый? Глупый? Абсурдный? Люблю я одно английское слово outstanding. Слова Путина именно outstanding, в том смысле, что — out. И, сказав такое, президент России здорово подставляется, потому что создается полное впечатление, что человек вульгарнейшим образом изворачивается, да не может извернуться! Как показания на самого себя — «царица доказательств».
Но здесь же приходится отметить, что президент такие «показания» дает регулярно. Он, как это не покажется странным, не способен к импровизации, при всей его общительности, харизматичности, афористичности. Как только дело отходит от сценария хоть на полшага, он начинает или грубить, или пошло шутить. Сколько угодно примеров. И слова про Политковскую, и «мочить в сортире», и про обрезание, после которого «у вас уже ничего не вырастет». Когда Путин сказал про лодку «Курск», что «она утонула», это выглядело практически как признание, что он ее и утопил.
У него безобразные помощники и отвратительная пресс-служба. Привыкли, что дома всё по плану, никаких неудобных вопросов и тем. А за границей-то не так! Ну подготовьте же вы шефа, отрепетируйте, что же он перед всем миром-то позорится!
Так что ни в чем Путин не признался, а был просто зол, что вот опять он за границей вынужден комментировать очередное «мокрое дело». Нужен ли ему был такой геморрой?
Поймал себя на страшной мысли, что моя точка зрения на происшедшее во многом совпадает с официальной. Сделалось неудобно, где-то даже и стыдно, но что ж поделаешь — бывает.
