Путинская рокировка

Владимир Путин своим решением возглавить «Единую Россию» и явным намеком на будущее премьерство очертил контуры будущей властной системы.

Центр тяжести на ближайшую легислатуру перемещается в правительство, опирающееся на конституционное парламентское большинство. Что же до президента, то его нынешние полномочия сохраняются в прежнем объеме, но политическая роль существенно уменьшается. Хотя бы потому, что весь политический класс будет знать, что спустя четыре года в России будет «новый старый» глава государства, а президенту на ближайшее четырехлетие отведена, по сути дела, роль местоблюстителя престола.

Переход Путина на пост премьера казался маловероятным из-за двух основных обстоятельств. Во-первых, правительство в России традиционно являлось объектом критики со стороны президента-государя и неприязни простых граждан, возлагающих на кабинет министров ответственность за очередные монетизации и прочие реформы. Во-вторых – и это самое главное, – премьер по Конституции подчинен президенту, который предлагает его кандидатуру на утверждение Думы.

Представляется, что первую проблему Путин намерен решить за счет своего высокого рейтинга, который должен способствовать повышению доверия к правительству (кстати, рост этого доверия был заметен даже при слабом «техническом» Фрадкове – на кабинет министров падал отраженный свет президентской популярности). Что же касается второй проблемы, то она решается путем продвижения на президентский пост политической фигуры, которой Путин не только политически, но и психологически готов хотя бы формально подчиниться. Понятно, что президенту, в течение восьми лет управлявшему страной, морально сложно стать подчиненным своего ровесника или человека, более молодого по возрасту. Но эта неловкость если не исчезает, то существенно смягчается в том случае, если президент будет старше своего предшественника, более того, его учителем в вопросах управленческой практики в те далекие годы, когда нынешний глава государства работал в питерской мэрии.

Разумеется, речь идет о Викторе Зубкове, развившем в последнее время значительную активность и выступающем в несвойственной российским «технократичным» премьерам роли активного публичного политика и борца с коррупцией. В следующем году президент и премьер могут просто поменяться местами, и операция «Преемник» превратится в рокировку. К тому же в 2012 году Зубкову будет уже за 70 и он, видимо, сможет оставить свой пост, спокойно удалившись на покой. На сегодняшний день именно такой сценарий представляется наиболее вероятным.

Путин, надо полагать, согласился на возглавление «единороссовского» списка и последующее премьерство в непростой для него ситуации. В российской политике не оказалось места сценарию «Дэн Сяопин» - теневого руководителя страны, опирающегося на свой моральный авторитет. В России в отличие от Китая нет конфуцианской традиции почтения к предкам – а следовательно, неформальное влияние, основанное лишь на авторитете, может быстро девальвироваться. Поэтому власть должна быть формализована. Самый яркий пример отечественной диархии (разделения полномочий между формальным и фактическим лидерами) – патриарх Филарет и его сын, царь Михаил Романов – как раз и является образцом такой формализации: лидерами государства были глава церкви и светский монарх.

При этом существуют серьезные сомнения в том, что решение Путина приведет к существенному расширению возможностей парламента. Да, президент возглавит партию на выборах, но крайне сомнительно, чтобы он принял депутатский мандат – хотя бы потому, что ему еще несколько месяцев надо будет руководить государством (причем сам Путин неоднократно заявлял, что будет находиться на своем посту до момента передачи власти избранному преемнику). В условиях полного доминирования одной партии парламент вряд ли превратится хотя бы в «место для дискуссий» - скорее, это будет прочный тыл для фактического лидера страны. При этом «Единая Россия», обладающая конституционным большинством, нужна действующему президенту для того, чтобы создать дополнительную опору его будущему правительству - политический ресурс, обязанный именно ему своей убедительной победой на думских выборах, никогда не помешает. Кроме того, сам президент не вошел в состав партии и, тем более, не возглавил ее.

В этом принципиальное отличие выстраиваемой российским президентом схемы от мексиканской - с многолетним доминированием Институционно-революционной партии и президентами, уходившими в политическое небытие после шестилетнего срока пребывания у власти. В России все наоборот. Да, вводится в действие «полуторопартийная» система, в которой все остальные партии будут играть периферийную роль – «эсеры» окончательно превращаются в сдерживающий фактор для коммунистов, жириновцы балансируют на грани прохождения в парламент, а слабые надежды правых на преодоление 7-процентного барьера, похоже, меркнут. Однако партия не становится доминирующей политической силой, а продолжает оставаться лишь инструментом в руках фактического лидера страны.

В российских реалиях тем более не применим японский опыт - с сильными и амбициозными фракциями внутри Либерально-демократической партии, часто диктующими свою волю очередному премьеру. Напомним, что попытки хотя бы очертить контуры идеологической платформы «Единой России», кажется, забыты уже даже участниками этого быстро свернутого проекта.

Так что постпутинская Россия вряд ли будет принципиально отличаться от путинской. К тому же создается впечатление, что речь идет не столько о стратегическом выборе, сколько о создании временной конструкции, решении проблемы сохранения статус кво без изменения Конституции. В 2012 году в Россию вполне может вернуться суперпрезидентская республика, а система диархии в этом случае будет упразднена за ненадобностью.

Автор - заместитель генерального директора Центра политических технологий