Прецедент, который не создан
Иркутские экологические организации -- «Байкальская экологическая волна» и «Байкальское движение» -- не удовлетворены тем, что Байкальский целлюлозно-бумажный комбинат (БЦБК) прекратил свою работу «по техническим причинам» -- из-за нехватки сырья.
Они настаивают, что государство в лице президента и премьер-министра должно принять политическое решение. Тем самым будет создан прецедент, который можно будет использовать во всех аналогичных случаях.
Как известно, экологические объединения использовали практически все легальные способы донесения своих предложений и требований до высшей власти. 10 октября в 15 часов они собрались в небольшом сквере у памятника пролетарскому писателю Горькому, чтобы передать в приемную лидера партии «Единая Россия» Владимира Путина очередное письмо. Особенностью акции стал не состав участников и не текст послания, но его размеры: письмо было написано на трех листах ватмана, а затем наклеено на лист картона.
Позднее участники акции рассказывали: у них создалось впечатление, что прежние письма не доходили до адресата просто потому, что терялись где-то по дороге. Потерять письмо размером с дверь действительно сложно, зато его можно не принять. В чем общественники и убедились спустя несколько минут.
От бюста Горького до входной двери здания по адресу: улица Ленина, 26 (где среди прочих офисов и находится приемная Путина), экологи в высшей степени аккуратно прошли на зеленый светофор, по пешеходным переходам. Подурачившись пару минут перед камерами фотокорреспондентов -- дескать, большому человеку большое письмо, аж в дверь не проходит, -- двое письмоносцев и группа сопровождения из восьми-девяти соратников вошли в фойе. А там их ждал неприятный сюрприз: вопреки объявленной в партии «Единая Россия» традиции доступности, открытости и, в хорошем смысле слова, гласности, вопреки расписанию и информации предварительно проведенной разведки двери приемной были закрыты в самый разгар рабочего дня. Дежурившая в фойе вахтерша, видимо, впервые увидела у дверей приемной такое количество посетителей, и так и не смогла толком объяснить, почему же граждане России не могут исполнить свой самый приятный гражданский долг -- открыть власти глаза на творящиеся безобразия.
Зато своими взглядами на проблему добра и зла пришли поделиться двое граждан в форме, подозрительно напоминавшей милицейскую. Кто как, а я далек от мысли, что это были настоящие милиционеры. Потому что настоящие милиционеры, как все мы помним, предельно вежливы и при встрече с гражданином -- каким бы быдлом тот ни выглядел -- всегда вежливо подносят правую руку к козырьку и представляются. Эти же двое, один с погонами прапорщика, другой с погонами сержанта, на повышенных тонах потребовали предъявить какое-то разрешение. Кто-нибудь знает, у кого нужно спрашивать разрешение на посещение фойе офисного здания на Ленина, 26?
Потом один из них потребовал от фотокорреспондентов разрешение на съемку. Врать не буду -- письменного разрешения на право дышать он не спрашивал. Зато действовал: энергично размахивая руками, подталкивая в спины отстающих и лапая руками объектив довольно дорогой камеры, псевдопрапорщик за пару минут вытеснил всех на улицу.
Активисты «Байкальского движения» и «Байкальской экологической волны» в некоторой растерянности устроились у дверей, рассуждая между собой, что же теперь делать. Пока кто-то набирал номер общественной приемной, пытаясь понять, не закрылись ли сотрудники внутри, прапорщик вызвал по рации подкрепление -- два экипажа патрульно-постовой службы (ППС) и группу офицеров.
Увы, вынужден признать: в Иркутске действует многочисленная и хорошо организованная структура, члены которой носят милицейскую форму. От настоящих милиционеров эти отличаются повышенной грубостью: при встрече никогда не представляются, при первой возможности валят на землю и тащат в служебную машину, не объясняя причины и ваш статус. Трех участников акции таким образом убрали с улицы сразу, а еще пятерых -- спустя пару минут, слегка остыв и оглядевшись. Заодно прибрали и троих журналистов, стоявших вообще на другой стороне улицы Горького, через трамвайные пути от места происшествия.
О том, что было дальше, слабонервным лучше не знать. Потому что всех задержанных отвезли… в Кировский районный отдел внутренних дел, известный в городе как место, где однажды чуть не зарыдал от ужаса и отвращения только что назначенный начальник областного управления внутренних дел. С тех пор прошло несколько лет, и уже только старожилы помнят эту историю, но здание РОВД как было, так и осталось одним из наиболее грязных и обшарпанных в городе. Задержанных поместили в комнату, по старинке именуемую ленинской.
Несчастный вождь мирового пролетариата, наверное, ворочается в своем хрустальном гробу всякий раз, когда в Кировском отделе, в мрачном, плохо освещенном зале с немытыми окнами и ободранными стульями поминают его имя… При товарище Сталине за такое глумление над именем Ленина начальство РОВД расстреляли бы, при товарище Хрущеве настучали бы по голове ботинком, а при товарище Андропове отправили бы в Узбекистан -- хлопковые поля караулить…
В современной реальности его, скорее всего, ценят за психологическую борьбу с мелким хулиганством: попав в такое помещение однажды, вы сделаете все возможное, чтобы никогда больше ваши пути не пересеклись с милицией. Сотрудники РОВД знают, какое действие оказывает их рабочее место на случайного посетителя, и как могут стараются поддержать его воспитательный эффект. Всякого задержанного -- даже если это вопиюще честный, ни в чем не виновный человек -- фотографируют на фоне патриотических плакатов на мобильный телефон и предлагают пройти «откатать пальчики». Обе процедуры, уверили нас специалисты, абсолютно незаконны, а фотографирование, по сути, бесполезно: при отсутствии вспышки, низком качестве объектива и тусклом освещении из шести лампочек мощностью в 50 ватт каждая опознать «правонарушителя» по снимку просто нереально. Не верите? Сходите к стенду «Их разыскивает милиция»: таких лиц просто не бывает.
Выбитые ступеньки, сто лет не знавшие ремонта стены и вот, наконец, кабинет дежурного участкового -- на три стола и одну потайную кровать (в шкафу). С высокого потолка на голых шнурах свисают две лампочки, но на них можно не обращать внимания -- они не работают. Когда становится действительно темно (а пока вы увлеченно рассматривали всю эту роскошь, прошло уже два с половиной часа), выясняется, что на стене висят лампы дневного света, но из трех попыток включить их успешно завершается только одна. Один из сотрудников вскрывает скрутку, соединяющую куски провода, два других пишут протоколы почти вслепую. Компьютеры? Вы что, шутите?! Они на стулья садятся с опаской, потому что сиденья держатся исключительно на двух углах (без единого шурупа!), какие тут компьютеры… Впрочем, вру! Когда настал момент поставить на место одного слегка зарвавшегося задержанного, из недр какого-то компьютера была извлечена распечатка с описанием всех его задержаний со дня рождения. То есть где-то что-то есть, но -- не в кабинете участкового.
А в кабинете участкового дыры в окнах. В туалете -- дверь как раз напротив двери кабинета -- стекол в окне нет в принципе, батареи спустя месяц после начала отопительного сезона мало отличаются по температуре от воды в Ангаре.
Милиционеры и раньше казались мне людьми мужественными, но теперь я знаю точно: это герои. Кто еще способен сидеть на сквозняке и часами задавать одни и те же вопросы, да еще и хвалить условия работы: здесь, дескать, не уснешь.
…Последних участников неудачной акции выпустили на свободу почти в полночь. Усталых, но с абсолютно чистой совестью, потому что ни одна административная комиссия в мире не сможет переубедить активистов «Байкальского движения»: БЦБК должен быть закрыт. Точка.
