Человек. Версия 21
Социологи постоянно находятся в поиске «передового отряда» общества, предвестника будущего в современности. Масштабное исследование фонда «Общественное мнение» привело к неожиданному открытию: граница между людьми, которые быстро осваивают новые социальные практики и технологии, и всеми остальными гражданами, оказывается, очень глубока, хотя и невидима. Кто же они, «люди XXI»?
— Здравствуйте! Мы просим вас принять участие в нашем опросе, который посвящен изучению образа жизни современного человека. Это не отнимет много времени, — бойко чеканит молодой интервьюер.
Респондент вздыхает: «Ну, давайте отвечу…»
— Скажите, что из перечисленного вам доводилось делать за последние два-три года?..
Дальше оглашается перечень: «покупать товары в кредит», «летать самолетами», «работать за компьютером», «заниматься в фитнес-клубе» и так далее — всего семнадцать пунктов. Респондент отвечает. Интервьюер ставит галочки. И тому и другому скучно. Тем более что подобные опросы проводятся чуть ли не каждый день.
Интересно становится, когда эти массы данных сходятся в компьютере. Все галочки отдаются во власть статистических формул, коэффициентов корреляции и среднеквадратичных отклонений, и из кучи цифр вырисовывается некая закономерность, которой раньше никто не замечал.
Можно смело говорить, что исследование охватило все социальные группы и дотянулось до маленьких городов и даже деревень. Только в одном из опросов были задействованы 34 тыс. человек, хотя обычно 1,5–2 тыс. респондентов считаются вполне представительными для страны. И если человек заявлял, что за последние 2–3 года он применял хотя бы шесть из семнадцати предложенных социальных практик, его причисляли к «людям XXI».
Таких оказалось 12–15%.
Разрыв между «продвинутыми» и «обычными» людьми хорошо заметен: если на «обычного» россиянина в среднем приходится менее двух инновационных практик, то на «человека XXI» — почти восемь.
Получается, что «люди XXI» — это достаточно четкая группа. Между ними и всеми остальными существует качественный разрыв в образе жизни, привычках, поведении. Но где проходит эта граница?
Не класс, не слой, не поколение
Самое простое — предположить, что «люди XXI» и молодежь суть одно и то же. Молодые формировались уже в XXI веке, у них и с технологиями все хорошо, и спортом они больше занимаются. Да и вообще «поколенческие» теории нынче в моде.
— Сначала мы думали, что это просто качество молодежи, — признается Александр Ослон, президент фонда «Общественное мнение». Кстати, именно он ввел в оборот понятие «люди XXI». — Но оказалось, что это вовсе не так. Это самое интересное в науке, когда результат получается небанальным, неожиданным.
Действительно, любовь к интернету или покупка спортивных товаров во многом зависят от возраста. Но многое другое — приобретение товаров в кредит, поездки за границу, путешествия на самолетах, заказ товаров на дом — примерно одинаково распространено во всех возрастных группах.
Мне вспомнилась одна знакомая семья. Двое сыновей владеют маленьким маркетинговым агентством. Их семидесятипятилетняя мать работает обычным врачом в государственной больнице. Казалось бы, сыновья должны быть куда более склонны к инновационному поведению. Но в силу каких-то (скорее всего, психологических) причин пожилая женщина в отличие от них два раза в год отдыхает за границей (а один из ее сыновей даже не имеет загранпаспорта), получает зарплату на пластиковую карточку и расплачивается ею в магазинах (ее дети имеют дело только с наличностью), привлекает к уборке квартиры знакомую молдаванку (сыновья надеются только на своих жен) и покупает бытовую технику в кредит (оба сына предпочитают копить). Именно такие случаи делают группу «людей XXI» неоднородной по возрасту.
Может, «люди XXI» — это просто обеспеченные граждане? Да, они в среднем зарабатывают больше, чем те, кто не относится к «передовому отряду». Но здесь возникает классическая проблема курицы или яйца: непонятно, они открыты для всего нового, потому что у них есть деньги, или, наоборот, благодаря своей инновационности они смогли получить более высокооплачиваемую работу.
К тому же, согласно опросам, «люди XXI» встречаются даже среди тех, кого принято относить к категории «бедных» или «очень бедных». Приведем пример:
— У меня есть подруга, которая, будучи студенткой, уже на первых курсах регулярно ездила за границу. Казалось бы, какие доходы у студента?! Но она просто любит путешествовать, поэтому всегда искала и находила самые разные способы, как сделать такую поездку доступной, — говорит директор проекта «Люди XXI» Екатерина Шумакова.
Действительно, можно купить билет на самолет в рамках какой-нибудь акции, и он будет стоить в несколько раз дешевле. Можно поехать в Европу автобусом — в несезон это совсем дешево. Можно, наконец, передвигаться автостопом. То же самое и с проживанием. Есть студенческие гостиницы — хостелы. Есть программы по обмену: когда люди сначала сами бесплатно гостят у кого-то в другой стране, а потом те, кто их принимал, приезжают к ним в гости.
Тут дело не только в финансовых возможностях, но и в психологической готовности достигать максимальных целей с минимальными затратами. В нашем обществе можно запросто встретить и очень архаичного бизнесмена с доходом в десятки тысяч долларов, и очень продвинутого школьного учителя с зарплатой в несколько тысяч рублей.
Такая же картина и с местом жительства. Да, четверть «людей XXI» живет в Москве и Санкт-Петербурге. Но многие из них перебрались в столицу из провинции как раз благодаря своей готовности рисковать и осваивать новые пространства. А с другой стороны, почти каждый десятый «человек XXI» живет в сельской местности.
Новый вид человека
Можно сказать, что наша страна — это длинная вереница людей, где задние не только не видят передних, но даже и не подозревают об их существовании.
Какого же «зверя» удалось поймать за хвост и описать социологам? Что за объект такой эти «люди XXI»? Авторы исследования, полюбив собственное детище, конечно, спорят с другими концепциями, стремящимися описать устройство общества. Однако категория «люди XXI» вряд ли поможет нам ответить на вопрос, как устроено наше общество и куда мы идем, в том духе, как, например, классовая теория «прояснила» капитализм, а теория среднего класса — модернизированный капитализм с человеческим лицом.
Результаты данного исследования менее глобальные, но все же очень интересны. Главный вывод состоит в том, что современность проникает во все социальные слои и группы, но никогда не захватывает их целиком. Ведь и среди богатых, и среди бедных, и среди старых, и среди молодых в любом уголке страны есть «люди XXI». И это, скорее, оптимистический вывод — ведь если бы тяга к новому концентрировалась в каком-то одном слое общества, то можно было бы прогнозировать будущие социальные напряжения.
Причем этот вывод объективный. В том смысле, что исследование проводилось без особого давления идеологических и теоретических гипотез. Оно просто отвечает на вопрос, кто такие люди, быстрее всего осваивающие новое.
— Мы заметили, что есть люди, которые чем-то отличаются от остальных. Они раньше других осваивают новые социальные практики, активнее используют современные технологии, — говорит Александр Ослон.
Все это доступно практически любому гражданину Российской Федерации. Возьмем какой-нибудь поселок, откуда до ближайшей станции сотня километров. Даже там на почте есть компьютер, подключенный к интернету, причем плата за доступ вполне божеская. Однако это устройство для входа в Мировую паутину обычно простаивает — нет желающих: в России активно пользуются интернетом, по разным оценкам, от 10 до 30% населения. То же самое и со многими другими социальными практиками: их использует меньшинство. Остальные не доверяют, боятся, ленятся, стесняются, не понимают выгоды и так далее.
Предлагаемый перечень современных социальных практик — вовсе не догма. Если подобное исследование будет проводиться через 10 лет, то набор должен быть иным, потому что к тому времени нынешние практики более-менее освоят почти все.
— Главное — это внутренняя инновационность. А набор проявлений может меняться. Какие-то практики становятся всеобщими и перестают быть отличительным признаком. Вместо них появляются новые. Вот, например, воздушное такси. Сейчас в России такого вида транспорта нет, но как только он появится, «люди XXI» начнут им пользоваться, в то время как все остальные будут смотреть на него с опаской. А лет через пятьдесят таким же маркером инновационного слоя может стать космический туризм, — поясняет Екатерина Шумакова.
Жизнь как проект
Когда говорят о «людях XXI», на ум приходят учебники по маркетингу в красочных обложках. Там тоже мелькают «опережающие потребители», «трендсеттеры», «новаторы» и прочие термины, обозначающие тех, кто раньше других принимает новинки рынка. Сами социологи не отрицают такого сходства. Но подчеркивают, что у маркетологов речь идет в первую очередь о покупке товаров и услуг.
— Нас же интересует не только потребление, а гораздо шире, — уточняет Александр Ослон.
Под этим «шире» имеется в виду отношение к себе и к жизни вокруг.
— Они быстрее других включаются в происходящее, они более внимательны к новому, они ответственнее относятся к своей жизни. Они на себя смотрят как на проект, — говорит Екатерина Шумакова.
Умение расплатиться пластиковой карточкой или занятие фитнесом — не более чем один из возможных индикаторов принадлежности к «людям XXI». Точно так же гребешок на голове у петуха помогает нам отнести его к отряду куриных, но не является его главным биологическим признаком.
Согласно предположениям социологов, принадлежность к группе «люди XXI» касается не только каких-то отдельных практик, но и отношения к жизни в целом.
Это только кажется, что ипотека, ценные бумаги или кредит — вещи сугубо экономические. За готовностью пользоваться этими инструментами стоят вполне определенные личностные качества.
Приведем цитату из отчета социологов:
«Использование финансовых инструментов всегда является инновационной средой, как правило, требующей даже от простого пользователя некоторой активности и чувствительности к новизне: желания и умения сориентироваться, провести небольшое исследование, найти нужную информацию и принять решение… Кроме того, это предполагает определенный уровень самодисциплины, абстрактного мышления и определенный запас усвоенного знания… Оказывается, что добродетели потребителя чем-то напоминают добродетели научного сотрудника или, шире, представителя свободных профессий, для которого собственная жизнь — это малое, частное, но весьма социализированное предприятие».
— Для «людей XXI» деньги чаще всего выступают не как самоцель, а лишь как инструмент для решения личных задач, — поясняет Александр Ослон.
Технические или социальные новинки — тоже не объекты фетишизма. «Люди XXI» постоянно ведут мониторинг окружающего мира и выискивают в нем то, что могло бы сделать их жизнь более эффективной и насыщенной. Ипотека поможет получить собственное жилье? Пусть будет ипотека! Покупка товаров через интернет помогает экономить время? Тогда лезем в Сеть! Наем няни освобождает время для работы? Давайте найдем няню!
Из множества характеристик «людей XXI», наверное, главная — готовность самостоятельно создавать свой успех и свою среду. Авторы исследования приводят две «народные» максимы: «Всем лучшим, что мы имеем, мы обязаны руководству» и «Все хорошее случается по недосмотру начальства».
Оказывается, «люди XXI» — это те, кто выбирают второй вариант: «Значимые социальные изменения совершаются не столько структурами и институтами, сколько за счет активности людей, которые экспериментируют с открывающимися возможностями и пользуются ими».
Раньше увидеть, легче пережить
Однако ипотека, кредиты, путешествия, наем домработницы и прочие социальные практики, которые отличают «людей XXI» от всех остальных, скоро могут стать недоступными: на дворе кризис.
— Еще в октябре две трети «людей XXI» были уверены, что мировой финансовый кризис уже начался. Среди остального населения так думали 55%. Однако эта разница в оценках объясняется не спецификой группового мышления, а открытостью информационным потокам, не тем, что «люди XXI» иначе мыслят, а тем, что они лучше слышат, — поясняет научный руководитель проекта Олег Оберемко.
Почти половина «людей XXI» с самого начала активно участвовала в неформальных обсуждениях последствий мирового экономического кризиса. Среди остального населения об этом говорили лишь 24%.
На свои личные перспективы «люди XXI» смотрят с традиционным для них оптимизмом: 53% посчитали, что их шансы быть уволенными в ближайшие 2–3 месяца невелики. Среди прочих граждан таковых было лишь 30%. Даже в ситуации возможного увольнения «люди XXI» чувствовали себя более уверено: 55% из них полагали, что смогут найти работу в ближайшие 2–3 месяца (среди остальных — 28%).
Но это пока только ожидания. Как поведут себя «люди XXI», когда кризис раскрутится на полную катушку, неизвестно. Между тем именно от этого зависит, стоило ли вообще вводить в научный обиход эту категорию. Придумывать новые понятия, конечно, увлекательно. Но это имеет смысл, только если это позволяет что-то прогнозировать.
Если «люди XXI» — не просто потребительская группа, а носители особого типа социального поведения, то кризис они переживут гораздо спокойнее, чем все остальные. Ведь они быстрее осваивают новые социальные практики и по идее должны раньше других найти способы более или менее комфортного существования в условиях, когда рабочие места и зарплаты сокращаются, а цены, наоборот, растут.
Что это будут за способы, остается только гадать. Может, новой практикой станут совместная закупка продуктов по оптовым ценам или какие-то формы бесплатного досуга типа клуба для обмена книгами или кружков взаимного обучения иностранным языкам.
Но уже сейчас известно, что «люди XXI» гораздо больше других готовы осваивать новые профессии и получать дополнительное образование. А во время кризиса это — преимущество.
Группа, которая не знает себя
Хотя «люди XXI» оказались статистически четкой группой, об этом никто, кроме социологов, не подозревает. Рабочие знают, что они рабочие, и после очередного стакана любят похвастаться своей принадлежностью к былому классу-гегемону. Свою общность осознают студенты, женщины, атеисты и члены других социальных групп. А вот «люди XXI» себя не осознают как общность.
— Они, конечно, замечают, что немножко другие, и стараются больше общаться с себе подобными, но идентичности «Я — “человек XXI”» не существует, — говорит Александр Ослон.
«Люди XXI» мало похожи на прогрессоров из романов братьев Стругацких или на авангардный отряд комсомольцев.
— Если авангардом называть тех членов общества, которые имеют определенное представление о том, куда они ведут остальных, то «люди XXI» никакой не авангард, — считает Олег Оберемко.
Да, они живут в двадцать первом веке в отличие от своего окружения, которое застряло в двадцатом, а то и в девятнадцатом. Но у них нет желания никого агитировать и звать за собой. Они только подают пример, не более того.
Инновационность, самореализация, инвестиции в себя, информированность, активность, профессионализм, креативность, ответственность, развитие, созидание… Когда читаешь список качеств, которыми наделяют «людей XXI», хочется назвать их просто — «хорошие люди».
Но не нужно путать «людей XXI» с небесными ангелами. При желании у них можно найти массу отталкивающих черт. Например, прагматичность. Рассматривать свою жизнь как проект, конечно, очень эффективно, но согласились бы вы полюбить человека, зная, что его чувства — это лишь часть его личного бизнес-плана?! Точно так же им можно поставить в вину аполитичность, излишний карьеризм, отсутствие внятных идеалов и многое другое.
Исследователям положено избегать оценок «хороший» или «плохой». Впрочем, на вопрос о своей принадлежности к «людям XXI» они отвечают утвердительно. Президент ФОМ Александр Ослон признается:
— Хоть я и не молод, но я — «человек XXI». Использую почти все современные практики. Вот только в фитнес-клубы не хожу. Правда, всегда могу приврать, что регулярно это делаю, ибо я знаю, что это такое и понимаю, насколько это престижно.
Григорий Тарасевич
