Виталий Венгер: Смех - лучшее лечение

Лето - затишье в культурной жизни города: театральный сезон закрыт, художники разлетелись на пленэры, у большинства людей отпуска, дачи, отдых...

Но творческая жизнь неостановима, она проистекает не так, так эдак. Народный артист РФ, любимец иркутской публики Виталий Венгер не признает простоев и безделья - он заканчивает работу над не совсем обычной новой книгой, которая... Впрочем, он сам объясняет ее замысел в предисловии. Хочу только добавить, что Венгер - уникальный человек. Одно то, что он видел живого Гитлера, а было это в его детстве, проведенном в Германии, - уже одно это могло бы стать основанием для зачисления в Книгу Гиннесса. Вряд ли в России найдете второго человека, который мог бы похвастать тем же.

Словом, мы предлагаем вам страницы из новой книги, которая будет называться

"Байки дядюшки Вилли"

Видимо, и в этом сказалась моя актерская сущность... Увижу где-нибудь - на улице, в трамвае - забавный эпизод, услышу смешную историю, - и мне хочется поделиться со слушателем, будь это моя семья, друзья, товарищи по училищу или вообще один человек. Да не просто пересказать - непременно разыграть, превратив увиденное или услышанное в сценку, придав каждому персонажу характер, подмеченные особенности, выделяя смешное, чудаковатое.

Я и не заметил, как сложилась причудливая коллекция, собрание веселых театральных баек. В основном театральных, все-таки моя жизнь прошла в этом трудном, азартном и веселом искусстве.

Так и получилась книжка невыдуманных рассказов, историй и баек, которые будут интересны не только мне и моим товарищам по ремеслу. Ведь театр открыт миру, зрителям, а им интересно не только то, что происходит на сцене, - жизнь лицедеев вне кулис вызывает живой интерес. Речь не идет, разумеется, о сплетнях и пересудах.

Я решился представить мою коллекцию смеха на суд читателей. Рассказывая, точнее сказать, разыгрывая свои байки, я всегда помню неписаное правило: байка должна быть как женская сорочка - короткой, тонкой и прозрачной. Этого же принципа я придерживался, собирая книгу.

Это - зримое подтверждение того, что автор бесконечно любит юмор, смех, веселое хулиганство. Буду рад, если знакомство с моей коллекцией добавит в вашу жизнь несколько веселых мгновений. Читайте на здоровье, ведь смех - лучшее лечение от всех болезней. И не судите строго, я всего лишь актер, для которого лучшая награда - смех и аплодисменты любимого зрителя. Итак, занавес!

С искренним уважением и признательностью ваш дядюшка Вилли, он же Виталий Венгер.

Учеба. "Щука"

Я волк, а ягненок...

По существу, мою судьбу при поступлении в театральное училище имени Щукина (в обиходе "Щука") определила басня Крылова "Волк и ягненок". А началось с того, что я рассмешил аудиторию - студентов, педагогов и артистов театра имени Вахтангова. На вопрос Цецилии Львовны Мансуровой: "Сколько вам лет?" - я ответил по-уличному небрежно: "Восьнадцать". "Восьнадцать?" - удивилась профессор. Зал ответил смехом.

В центре экзаменационного стола сидел полненький рыжеватый седеющий мужчина с мясистым носом. Он спросил: "Что будете читать?" - "Стихотворение Перси Биши Шелли "К мужьям Англии", стихотворение в прозе Ивана Александровича Тургенева "Мы еще повоюем" и басню Крылова "Волк и ягненок".

"Начните с басни", - предложил рыженький. Я встал в позу и объявил: "Волк и ягненок"... и неожиданно для себя добавил "...на псарне". Разогретый зал тут же отозвался хохотом.

Для большей убедительности мне нужен был партнер. На эту роль я выбрал рыженького. Все волчьи угрозы я адресовал ему. Мужчина охотно мне подыграл - на реплику "Как смеешь ты, наглец..." он вжался в кресло. Я навис над ним, продолжая: "...своим нечистым рылом здесь чистое мутить питье мое?!" Он начал сползать с кресла - под стол. Я взгромоздился одним коленом на зеленую скатерть, заглянул под стол и рявкнул: "...за дерзость такову я голову с тебя сорву!" Мой партнер - под столом. "Испугался!" - мелькнула мысль. Аудитория лежала в истерике.

И только потом я узнал, что подыграл мне не кто иной, как народный артист СССР, ректор "Щуки", доктор искусствоведения и пр. и пр. Борис Евгеньевич Захава. К тому же, как мне позже объяснил мой друг Евгений Симонов, я, сам того не ведая, отразил чисто вахтанговское качество - собственное отношение к материалу. Тогда же Евгений Рубенович шепнул мне: "Поздравляю! Идешь во второй тур!"

"Люблю повеселиться, особенно..."

Как-то мы, четверо однокурсников, сидели в театральном общежитии на Трифоновке в комнате Миши Ульянова. Появился хозяин комнаты с увесистым ящиком в руках - получил посылку от родителей. Разрешил открыть ящик и угоститься, а сам куда-то ушел. Мы тут же забыли про завтрашний экзамен и набросились на продукты - что-что, а поесть студенты всегда готовы. Но мы перестарались... К возвращению Миши сала, домашней колбасы и варенья осталось разве что попробовать, а то и понюхать...

Летающая пепельница

Я репетировал комического любовника в учебном спектакле "Соперники" по Шеридану. Вбегая на сцену и увидев возлюбленную, я должен был воскликнуть: "Джулия, о!" Но мне почему-то такое сочетание не давалось, я неизменно восклицал: "О Джулия!" Второй, третий, четвертый раз... Наконец, руководитель курса Леонид Моисеевич Шихматов не выдержал и, как обычно, медленно и грозно предупредил: "Вилли, если вы еще раз ошибетесь, я брошу в вас эту тяжелую пепельницу". Это было тем более реально, что к тому времени он бросил курить и пепельница его только раздражала. Но я снова сбился на свое "О Джулия!" Шихматов среагировал мгновенно: "Вилли! Бросаю!" Я едва успел спрятаться под стол. Пепельница, пролетев над головой, врезалась в стену.

Через много лет, посетив "Щуку", я увидел в стене малого зала солидную вмятину, взятую в рамку с надписью: "В память о студенте, который никак не мог произнести "Джулия, о!" Такая память осталась обо мне в "Щуке", и надолго.

"Я - на весь рупь!"

Завершив один из таких "набегов" на арбатский общепит, мы снова, как всегда, расположились на любимой скамье. Рядом, на дверях в подвале старинного восьмиэтажного дома увидели табличку: "Туалет коммерческий - вход десять копеек". Тогда это была новинка, почти экзотика. Самый старший из нас Коля Тимофеев решил его посетить. Тимофей - такова была его кличка - подошел к сидящей на входе пожилой женщине и протянул рубль. Тетка раздраженно бросила: "Монету давай, где я вам мелочи напасусь?" Тимофей, открывая дверцу кабинки, крикнул: "Ладно, мать, не ворчи, я на весь рупь!". Видимо, ему было невтерпеж.

Иркутск

Око за око

Пожалуй, самым большим мастером розыгрышей, капустников, создателем смешных историй был Виктор Пантелеймонович Егунов, которого все звали Тятей.

На одном театральном вечере я преобразился в главного режиссера Колтынюка, такого же высокого, как и я. Егунов же загримировался под директора театра Волина - сделал из ваты и марли и наклеил на себя большие уши - эффект был потрясающий. Но Тятю это не удовлетворило: он надел очки, вместо одного стекла вклеил большой глаз - у Волина вместо одного глаза был протез. "Капустный" номер прошел на ура, народ в зале валился от смеха. Однако после этого вечера Егунов не получал ролей добрых полгода. Но и директора больше не изображал...

"...только одним глазком"

Старейший артист Константин Георгиевич Юренев был одно время заведующим труппой, заботливым помощником администрации театра. В его ведении было многое - он составлял расписание репетиций, следил за очередностью работы дублеров, связывался с техническими службами, с артистами... Словом, обязанностей было много.

Как-то он ждал Волина у его кабинета со списком каких-то мероприятий, на котором нужна была подпись директора. Но директор торопился и подписывать отказался. Юренев был настойчив: "Осип Александрович, это срочно, взгляните хотя бы одним глазком!" А как бы еще мог взглянуть директор при одном стеклянном глазе, о чем завтруппой совсем забыл? И только на следующий день сообразил, какую оплошность совершил.

Курил ли Сталин "Казбек"?

С Павлом Григорьевичем Маляревским я подружился благодаря Василию Васильевичу Лещеву. Однажды он взял меня с собой на празднование дня рождения драматурга. Я с радостным удивлением увидел именинника совсем не тем серьезным заведующим литературной частью, какого привык видеть в театре, - передо мною был веселый человек, шутник, любитель экспромтов и розыгрышей. Потом я только убедился в этом - он неизменно писал тексты театральных капустников, шуточных поздравлений и эпиграмм.

Однажды шло какое-то совещание в библиотеке ВТО, которая располагалась на втором этаже театра в Красном уголке. На подоконнике стоял монументальный бюст товарища Сталина. Режиссера Михаила Алексеевича Куликовского не было, он вел репетицию. Маляревский притащил его зимнее пальто и шапку, нарядил в них вождя, воткнул под усы папиросу "Казбек". Отец народов стал очень похож на Куликовского. Хохот стоял неимоверный. Под конец совещания появился и сам Куликовский. Увидев "свой" бюст, он на мгновение обомлел, но тут же накинулся на драматурга со смехом и с кулаками. Павел Григорьевич бросился бежать вокруг стола, приговаривая: "Не я это, не я, не я..." Потом осмотрелся, увидел меня и закричал: "Это Вилька! Это он!"

И это взрослый человек, серьезный драматург! Между прочим, лауреат Сталинской премии...