Генерал-солдат
Едва стемнело, по городу зажглись вензеля «НПС». Для проезжих это было большой загадкой.
Впрочем, в светящихся датах «1823 — 1873» таилась подсказка, но уточнить, о каком юбилее речь, было не у кого: принаряженные горожане разошлись, кто — в театр, кто — в городской сад, а кто — в благородное собрание, где давался обед на 300 персон. Кстати, там можно было наблюдать чрезвычайно эффектную сцену: волостные головы из инородческих волостей, все в праздничных национальных костюмах, вереницею подходили к виновнику торжества Николаю Петровичу Синельникову. 90 инородцев решили креститься, назвавшись при этом Николаями. Ведь сегодня, 1 мая 1873 года, Иркутск праздновал 50-летие службы на благо России сенатора, генерала от кавалерии, генерал-губернатора Восточной Сибири.
Синельников Николай Петрович (25 сентября 1805 г. — 4 октября 1892 г.) — генерал-губернатор Восточной Сибири в 1871 — 1874 годах. Происходил из дворян Санкт-Петербургской губернии. Отца лишился ещё во младенчестве, с 12 лет воспитывался в кадетском корпусе. Добровольцем участвовал в походе на Польшу, за храбрость был отмечен орденом св. Анны 4-й степени.
В чине генерал-майора назначен на должность владимирского губернатора, прекрасно зарекомендовал себя и был направлен губернатором в Волынск, затем — в Москву, Воронеж. Уже в возрасте 66 лет прибыл в Иркутск, стал генерал-губернатором Восточной Сибири.
Чего и ждать — не знаем
Во второй половине марта 1871 года, когда Николай Петрович Синельников подъезжал к Иркутску, ситуация здесь сложилась критическая: ржаного хлеба не хватало, и цена на него для многих была неподъёмна — около трёх рублей серебром за пуд. После первых же распоряжений нового генерал-губернатора цена упала до 1 руб. 25 коп., при этом хлеб в городе появился с избытком — каким-то совершенно чудесным образом.
Люди умные да к тому же внимательно изучившие послужную начальника края усмехались и говорили, что уж, верно, пригодился Николаю Петровичу опыт заведования интендантской частью 1-й армии — не случайно же он тогда заслужил «полную и совершенную благодарность» за соблюдение казённого интереса.
А ещё говорили о том, что сам государь император принимал у Синельникова от купели четверых его детей. При таком сообщении обыватели совершенно терялись уже, не знали, чего и ждать, и с тревожным любопытством приглядывались к генерал-губернатору.
Просыпался он, по обыкновению, очень рано и в 7.30 утра уже занимался докладами, а с 9 принимал просителей. Около 12 выезжал в разные присутственные места, а в два пополудни принимался за просмотр бумаг губернских учреждений и делал это чрезвычайно внимательно. Потом обедал с близкими и снова спешил к делам, потому что в шесть часов вечера приносили почту, а Николай Петрович имел обыкновение сам вскрывать её. И вообще, у него было правило: не завершать день, пока хоть одна бумага отложена от исполнения.
Подарите мне школу!
Покончив с делами, он ехал в театр или в клуб, а по дороге домой ещё заезжал в больницу или в тюрьму. Чиновники трепетали, купцы тревожились и старательно вызнавали, «как у нового насчёт подарков-с». Но известий об этом не было решительно никаких, оставалось дожидаться дня ангела. И дождались, и выяснилось, что подарки губернатору не только не возбраняются, но всячески приветствуются. Правда, подарки особенные — к примеру, стипендии детям из бедных семей для обучения в ремесленной школе, или в техническом училище, или, может, в гимназии, или даже в Институте благородных девиц. Генерал-губернатор не скрывал, что был бы счастлив иметь в качестве подарка от волостного головы новую сельскую школу с квартирами для учеников.
В день ангела, 6 декабря, Николай Петрович Синельников дал обед на 150 персон. И при этом с удовольствием выслушал поздравления-рапорты о проявленной, проявляющейся и ещё намечающейся благотворительности.
Синельниковская надбавка
В одну из бумаг, подписанных Николаем Петровичем Синельниковым в 1872 году, вкралась опасная ошибка: отдалённая местность в результате описки превратилась в местность «отделённую». Доноса, к счастью, не последовало, но в кулуарах долго рассуждали о том, что «ошибка» от правды недалеко, что, действительно, есть Россия и есть Сибирь — место ссылки, где даже дома не нумируются.
Кстати, распоряжением генерал-губернатора Синельникова всем иркутским домам даны были номера. И названия улиц упорядочены: многочисленные Солдатские (первая, вторая и так далее) получили новые имена, так же как названия-двойники с приставкой Малая и названия, вносящие путаницу: скажем, Институт благородных девиц располагался уже на набережной Ангары, а улица, на которой он находился раньше, по-прежнему именовалась Институтской.
В переменах названий был ещё один, и весьма дальновидный, ход: пяти улицам были присвоены имена здравствующих и живущих в городе иркутян — известного историка Щапова, блестящего чиновника и очень активного общественного деятеля Милютина, купцов-благотворителей Хаминова, Немчинова, Базанова, Сибиряковых. Разумеется, это был не просто широкий, но и очень дальновидный жест, ко многому обязывающий.
Не остались без «внимания» и любители азартных игр: генерал-губернатор учредил специальный сбор: 5 коп. с каждой проданной колоды карт и десять копеек с каждой игры в пользу Приказа общественного призрения. В феврале 1874 года перед своим отъездом из Сибири генерал-губернатор Синельников передал городскому самоуправлению 15 тысяч собранных им денег; их хватило и на достройку воспитательного дома, и на обустройство первого в городе детского сада.
Синельниковская надбавка на карты и карточную игру значилась как добровольная, однако никому и в голову не пришло бы придержать эти деньги, вырастающие в большие рубли. Барон Фредерикс, сменивший Синельникова на посту губернатора, немедля отменил карточную надбавку как не имеющую под собой никаких законных оснований; но когда он оставил наши края, карты снова стали продаваться через приюты — объявления об этом печатались в «Иркутских губернских ведомостях». Иркутяне читали и, конечно, добрым словом вспоминали Синельникова.
Был вынужден сбежать
Летописцы рассказывают, что даже свой юбилей (пятидесятилетие служебной деятельности) Николай Петрович использовал в интересах края. Богатые гости, наученные опытом, заранее определялись, скольких бедных они берутся обучать за свой счёт. Несколько старорежимных купцов, обзабывшись, по привычке отстегнули известные суммы в конверт — и все деньги были без смущения приняты, но отправлены на устройство праздничного обеда для солдат местного гарнизона. На площади за городским садом (ныне торговая площадь «Фортуна») накрыли столы, и Николай Петрович лично прибыл поприветствовать всех, а заодно и проверить, насколько хороши блюда.
В городском саду, недавно открывшемся и ещё сверкающем новизной, также было в тот день бесплатное угощение. Благодарная публика «из простых», завидев Николая Петровича на дорожке, с удовольствием сопровождала его к пруду, к беседкам, и смутившийся генерал-губернатор вынужден был тихонько сбежать через павильон.
Николай Петрович Синельников покинул Иркутск в начале января 1874 года в возрасте 68 лет. Несмотря на недолгий срок пребывания в нашем крае, он успел принять меры к искоренению бродяжничества, централизовать все тюрьмы, устроить приют для неимущих, отремонтировать дома беднейших жителей Иркутска и образовать капитал для этих целей. «Иркутские губернские ведомости» стали при нём надёжной нитью, связующей начальника края с чиновным миром всей Восточной Сибири. К сожалению, преемник Синельникова барон Фредерикс не сумел стать его воспреемником: даже рядом с домом генерал-губернатора ломали перила, скамейки и с таким трудом прижившиеся деревья на земляном валу.
По законам божественным или же по законам мирским?
С отъездом Синельникова не прерывалась его связь с иркутянами, тем более что статус сенатора позволял быть ходатаем по делам горожан. В1875 году Николаю Петровичу присвоено было звание почётного гражданина Иркутска. В 1883-м он вошёл в депутацию иркутского городского общества для возложения венка ко гробу Александра II.
Не могу не сказать ещё об одной смерти: в бытность Николая Петровича в Иркутске, 11 ноября 1872 года был казнён (расстрелян) ссыльный, столяр Эйхмиллер, за оскорбление действием генерал-губернатора Синельникова во время осмотра работ.
У себя в резиденции Николай Петрович первым, кажется, из губернаторов основал домовую церковь. Судя по всему, он чтил заповеди — но и мирские законы тоже.
Ему дарована была долгая старость, весть о его кончине тотчас дошла до Иркутска, и 14 и 15 октября в кафедральном соборе была отслужена панихида. Пастырь говорил о высокой идее служения Господу и Отечеству, обыватели же, поминая Николая Петровича, особо отмечали «постоянный доступ во всякое время к Его Высокопревосходительству всех нуждающихся в его помощи и содействии».
А ещё говорили: «Он был честный солдат, хотя и генерал».
Автор благодарит за предоставленный материал сотрудников отдела краеведческой работы и библиографии областной библиотеки имени Молчанова-Сибирского.
