"Циничные, жестокие и безбожные люди, которые не могли быть верующими..."

Вторая Мировая война безусловно является одним из значительнейших событий XX века. Но я избегаю слова не только "Великая", но даже "Победа". Слишком много зла пришло в мир вместе с торжеством сталинизма.

Для Православия это событие особенно прискорбно тем, что в результате войны прекратили существование три православные монархии — в Болгарии, Румынии и Королевстве сербов и хорватов. Церкви этих стран превратились в такое же ничтожество, каким уже была Московская патриархия — игрушки в руках Лубянки

Интервью протоирея Михаила Ардова редактору интернет-издания "Русское ревью" Сергею Филатову.

Протоиерей Михаил Ардов — настоятель храма Царя Мученика Николая II, что на Головинском кладбище в Москве, Российской Православной Автономной Церкви. Рукоположен в 1980-м году в Ярославской епархии Московской патриархии. В 1980-1993 годах служил на сельских приходах в Ярославской и Московской областях. В 1993 году порвал с Московской патриархией. Литератор, публицист.

— Отец Михаил, в последнее время на различных церковно-общественных форумах часто говорится о том, что победа в Великой отечественной войне была достигнута благодаря единству народа и власти. Что Вы об этом думаете?

— Это просто абсурд. Чудовищно преступный режим Сталина всегда был враждебен народу. Доказательств этому можно найти много. Самое убедительное из них — история власовского движения. Миллионы примкнули к Власову. А ведь в истории России до этого никогда не было массовых переходов на сторону врага. Сначала их предала советская власть, объявив изменниками народа. Да и без этого, эти люди испытали на себе репрессии 30-х годов. Было бы «единство», не было бы массовой эмиграции русских людей. Ведь очень многие сумели уйти на Запад от антинародной и преступной власти.

Когда я был в Иерусалиме, то познакомился с монахиней Елеонского монастыря Людмилой (Келлер). Она была родом из Прибалтики. После войны она была переводчицей у американской оккупационной администрации в Германии. Ей приходилось переводить ответы русских военнопленных на допросах, когда решался вопрос об их выдаче в СССР. Матушка Людмила рассказывала мне: «Я на исповеди сказала своему духовнику отцу Георгию Граббе о том, что на мне грех лжесвидетельства. Вместо перевода слов военнопленных я сочиняю такие ответы, чтоб их не выдали. А он мне ответил, что, конечно, это грех, но чтоб я продолжала это делать и дальше, потому, что я спасаю людей».

— Последнее время часто можно слышать утверждения, что многие сталинские наркомы и военачальники были верующими людьми. Что Вы об этом думаете? Мог ли быть верующим, например, Лаврентий Берия?

— Лаврентий Павлович был человеком необычайных дарований. Генерал Судоплатов свидетельствует, что он был мастером оперативной работы. Он ковал победу с 1941 года, а позднее он (а не Сахаров) стал отцом атомной и водородной бомб. Но, с другой стороны, он был очень развратным человеком. А это, как все мы хорошо знаем, абсолютно несовместимо с православной верой.

Если же говорить серьёзно, существуют совершенно фантастические легенды. Например, о том, что у матушки Матроны был брат в охране Сталина. Этот охранник, якобы, передавал Сталину советы от Матроны. Сталин эти советы послушно исполнял.

Совершенно нелепы байки о православии Георгия Жукова. Жуков был фантастическим мародёром и чудовищно жестоким человеком. Куда бы он ни приезжал (свидетельство моего отца — фронтовика), его ключевая фраза была: расстрелять, оформить через трибунал. Для него человеческая жизнь абсолютно ничего не значила. Чтобы войти в Берлин раньше союзников он положил 200 тыс. человеческих жизней.

Жуков, Молотов, Берия, Говоров— это сталинская гвардия. Циничные, жестокие и безбожные люди, которые не могли быть верующими. Подобного рода легенды Салтыков-Щедрин называл «благоглупостями». Задним числом выдают желаемое за действительное.

— Отец Михаил, как бы не оценивать режим, все же не считаете ли Вы, что легализация РПЦ была большим положительным явлением, связанным с желанием режима быть ближе к народу?

— Главные причины легализации РПЦ — внешнеполитические. В первую очередь, это была вынужденная мера, предпринятая для поднятия авторитета режима в глазах западных правительств и западного общественного мнения.

С другой стороны, это и ответ Гитлеру. Всё же в конце 1943 года, когда Сталин, Молотов и полковник МГБ Карпов придали РПЦ официальный статус, исход войны был предрешён и соревнование с Гитлером в открытии церквей для завоевания симпатий верующих не имело большого значения. Нужно было добиться симпатий на Западе для открытия Второго фронта и иметь церковную структуру для работы на занятых нашими войсками территориях, вне пределов довоенного СССР.

Уступки верующим были ничтожные — было открыто мизерное число храмов. РПЦ стала полностью подконтрольной МГБ, послушно исполняющей любые приказы.

Легализация РПЦ имела ужасные последствия для русских эмигрантов на Западе и в Китае. Многие эмигранты приняли «возрождение Православия» за чистую монету и решили, что теперь могут возвращаться на родину. Зазывалы из РПЦ успешно агитировали русских людей возвращаться. Большинство вернувшихся погибли в лагерях.

Уже после войны Сталин вошёл во вкус имперского образа своей власти. Он стал чувствовать себя всероссийским императором. Он захотел окружить себя имперским декором — появились старорежимные погоны и аксельбанты, гимназические формы на учениках. Одним из элементов этого декора стали белоклобучники на кремлевских приёмах. Но это уже вопрос эстетики (по сути фиглярской), а не духовной, церковной жизни.

— Всё же, ведь, появилась у верующих возможность ходить в церковь, вера в Бога перестала быть преступлением?

— На каком-то частном уровне кому-то было облегчение. В основном для пожилых людей. Для людей желающих посещать церковь, а, в остальном, жить по аморальным и антихристианским правилам сталинского режима. К тому же тем, кто работал, а тем более имел профессию, предполагающую хоть какую-нибудь ответственность, посещать и такую церковь было совсем не безопасно.

II Мировая война безусловно является одним из значительнейших событий XX века. Но я избегаю слова не только «Великая», но даже «Победа». Слишком много зла пришло в мир вместе с торжеством сталинизма. Для Православия это событие особенно прискорбно тем, что в результате войны прекратили существование три православные монархии — в Болгарии, Румынии и Королевстве сербов и хорватов. Церкви этих стран превратились в такое же ничтожество, каким уже была Московская патриархия — игрушки в руках всё той же Лубянки.

— отец Михаил, Вы сочувствуете только православным, страдания многочисленных верующих других конфессий— католиков и протестантов в центральноевропейских странах Вас не трогают?

— Я сострадаю всем жертвам сталинского и гитлеровского режимов. Мне жалко и словаков, и венгров, и немцев. Страдания евреев и цыган, российских немцев и финнов, чеченцев и калмыков не могут не вызвать душевной боли. Но ближе и понятнее мне трагедия Православия.

— отец Михаил, как Вы, в таком случае, объясняете позицию патриарха Алексия II, митрополитов Климента (Капалина) и Кирилла (Гундяева), других видных представителей духовенства положительно оценивающих деятельность Сталина, Жукова и других деятелей режима в годы войны и сразу после неё?

— В последние годы в России набирает силу гебистская идеология, и они подстраиваются под неё, надеясь получить за это награду.

— Вы думаете, что они кривят душой?

— Они не кривят душой. Они действительно плоть от плоти той самой, как выражается патриарх Алексий II, структуры, которую Сталин, Молотов и Карпов учредили в 1943 году. И их отношение к войне и победе отражает эту глубинную связь Московской патриархии со сталинизмом. Обратите внимание, хотя бы, на участие духовенства РПЦ в официальных празднованиях 9 мая. Слишком многое в их поведении вызывает вопросы. Начиная с, по-видимому, зороастрийского, обычая поклонения огню и кончая сентенциями в праздничных речах и проповедях, где окончание II Мировой войны называется победой добра над злом. Подразумевается, что Сталин — это воплощение добра.

— Как Вы относитесь к планам причисления маршала Жукова к лику святых?

— Я думаю, что такой шаг ещё больше отдалит Московскую патриархию и от Православия, и от народа.

— Как Вы относитесь к строительству памятных храмов на местах битв Великой отечественной войны. Например, в Прохоровке?

— В этом есть какая–то неправда. Ведь советские войска защищали государство, официальной идеологией которого был воинствующий атеизм. Для поминовения верующих, которые сражались в рядах советской армии на полях сражений разумно поставить простые часовенки.

К тому же это нерациональное расходование средств. На местах боёв обычно никто не живет. Это поля, леса. Лучше строить храмы в населённых пунктах.

Должен сказать, что современное храмоздательство вызывает у меня противоречивые чувства. Все мы знаем, что оно слишком часто обеспечено деловым сотрудничеством архиреев с казнокрадами. Это сотрудничество — явление очень печальное, оно мешает РПЦ стать подлинной Церковью и вести Россию к духовному возрождению.

Информационно-аналитический бюллетень «Русское Ревью», май 2005 г.