Страшный закон о безопасном Интернете
В пресс-центре РИА-Новости 7 февраля прошел очередной Форум Безопасного Интернета. Как и ожидалось, главной темой стало обсуждение итогов и уроков появления закона 139-ФЗ, получившего в прессе название «закона о черных списках». Итогов было подведено много, и большей частью оптимистично звучащих, но вот уроков, кажется, так ни одного и не вынесено…
На «Форуме» были представлены те представители исполнительной власти и отрасли, которым выпало несчастье претворять в жизнь размытые пожелания законодателей. Больше всех досталось на долю Роскомнадзора — инстанции, чаще других склоняемой в прессе и блогах, потому что именно ей пришлось вести пресловутый «черный список» — реестр запрещенных ресурсов, и тем самым оказаться в положении крайнего. У меня еще до всяких «Форумов» поведение Роскомнадзора вызывало невольное восхищение пополам с сочувствием: они не только сумели сгладить ситуацию, сведя ее к ряду хотя и получивших громкий резонанс, но по сути незначительных эпизодов, они сделали даже больше: они предотвратили настоящий обвал в бурно развивающейся российской интернет-отрасли, который был бы вполне реален, если бы положения 139-ФЗ стали применяться на практике буквально – так, как они сформулированы в официальном тексте.
То есть, наверное, можно констатировать, что негативные последствия этого скороспелого и плохо продуманного мероприятия под названием «закон 139-ФЗ», сведены к минимуму совместными усилиями индустрии и отдельных представителей исполнительной власти. Нет, ни один ранее называвшийся недостаток самого закона не устранен – осталась и пресловутая блокировка на IP-адресу, позволяющая одним движением руки отключать целые кусты сайтов, ничуть не замешанных в неправовых действиях, осталась и знаменитая нечеткость в определениях того, что считать «пропагандой» (наркотиков или суицида). Остался замятым вопрос о фактически не работающей и малоэффективной возрастной маркировке контента. Не очень ясно, можно ли в своем блоге разместить фото собственного младенца на пляже, или немедленно последует обвинение в размещении «детской порнографии», и так далее…
Что же касается положительных итогов всей кампании, то представители законодательной власти в лице депутата Елены Мизулиной и сенатора Руслана Гатарова, наперебой уверяли собравшихся, что с ресурсов Рунета просто-таки с волшебной скоростью стали исчезать разделы с противоправным контентом. Возможно, они полагают, что добились своего, но вот мне пока еще неясно, насколько выполняется главная задача: реально оградить реальных школьников от реальных наркоторговцев и реальных «растлителей малолетних» (поверим на минуту, что последние и правда представляют собой действительно значимую проблему на фоне всех остальных, связанных с детьми в нашем мире). Делать такие смелые выводы еще время, очевидно, не пришло – здесь непаханое поле работы, и это признают все стороны.
И, наконец, нет никаких признаков того, что власти и законодатели вынесли из произошедшего главный урок: нельзя из закона делать площадку для экспериментов. Они охотно усвоили, что «Госдума – не место для дискуссий», и в результате, зажмурив глаза, стали выкатывать недоработанные тексты, сплошь состоящие из «деклараций о намерениях», в надежде, что исполнители как-нибудь вывернутся. В результате и медиа-среду, и индустрию, и самих исполнителей корежило три месяца, и то, что ситуация стабилизовалась, следует, вероятно, полностью отнести на счет этих самых исполнителей, но никак не тех, кто все это затеял.
Есть и еще одна ощутимая тенденция, с которой, видимо, нам всем придется столкнуться в недалеком времени, и которая в принципе может изменить сегодняшний Интернет куда больше, чем все ограничения вместе взятые. На «Форуме» ее сформулировал известный публицист Михаил Леонтьев в кратком выступлении, суть которого сводилась к тезису «Интернетом трудно управлять, но им легко манипулировать». Это трудно опровергаемое положение (нельзя же спорить, в самом деле, с тем, что свободная продажа спичек ведет к пожарам), по мнению далеко не только одного Леонтьева преодолимо повышением ответственности интернетчиков за свои действия. И простейшим инструментом для этого была бы отмена анонимности в пользовании Сетью – каждый человек, по мнению Леонтьева, таким образом смог бы отвечать за свои слова. Анонимности, как отметил и сам Леонтьев, с юридической точки зрения давно ставшей фикцией: при необходимости реального человека в Сети идентифицировать даже проще, чем в «обычной» жизни.
И тем не менее декларативная анонимность сетевого пользователя – довольно ощутимое препятствие для тех, кто очень хотел бы жестко контролировать мир вокруг себя, не допускать, запрещать и пресекать. И какими благородными пожеланиями они бы не руководствовались, в каждом явлении есть определенный предел, выше которого необратимо меняются его качества. Вот что бы произошло, скажем, со свободой митингов и демонстраций, если бы на них пускали только по предварительной регистрации в местной управе и строго по паспорту? А ведь толпа на митинге подвержена манипуляциям как бы и не больше, чем интернет-сообщество…
