Корпорация "Православная Русь"
Ходила по выставке «Православная Русь», всю прошлую неделю работавшей в «Гостином дворе», и поняла, что многие ее посетители (женская их половина) напоминают мне хозяек, еженедельно отправляющихся в какой-нибудь «Ашан».
Мед, целебные травы, кагор («надо купить, молдавского-то теперь не достанешь»), что-нибудь из льна («в прошлом году отличный костюм сыну купили, и недорого») — набор известен. Некоторые приходят сюда за более экзотическим товаром. Когда я подхожу к стенду ювелирной мастерской Балмасова (дорогие, со вкусом сделанные безделушки, цепочки, кресты) какой-то парень, по виду настоящий браток, деловито отсчитывает тысячные купюры. Другой придирчиво интересуется: «Это все православное?» — «Православное, православное», — успокаивает его продавец. Реставраторы и архитекторы заглядывают на стенд итальянской фирмы Giusto Manetti Battiloro, торгующей сусальным золотом. Но в основном на выставку съезжаются храмы, монастыри, мелкие предприниматели, так или иначе аффилированные с Православной церковью. Привозят кто что. Книги, хлеб, соленья, свечи, подушки, набитые можжевельником, одежду в русском стиле, льняное масло, поделки из дерева, образки, иконы из стекляруса, поражающие своим новомодно-кислотным колером.
Тут вам, конечно, и религиозные услуги. Народ деловито прикладывается к выставленным у стендов иконам, заказывает требы. Для каждой требы — о здравии, о упокоении — заведена специальная тетрадка, куда старательно вписывают имена. Почти все храмы и монастыри выставили прейскуранты, но церковное начальство, видимо, дало по шапке, поэтому у большинства цены заклеены лейкопластырем. Разглядеть цифры, впрочем, не составляет труда. Берут по-разному: известные монастыри за поминовение на литургии хотят до 500 рублей, монастыри попроще готовы удовлетвориться сотней.
Повсюду мелькают надписи. Ко святому ВМЧ Димитрию Солунскому обращаются в болезнях глаз и в других прошениях. Святителю Тихону Задонскому молятся о помощи в унынии, тоске, в бесновании, в болезни духа. Некоторые бессовестно жульничают. Свято-Троицкий монастырь села Тарасково Свердловской области, созданный, как явствует из раздаваемой рекламки, в 2003 году, уже успел обзавестись мощами Иоанна Златоуста, Николая Мирликийского, Сергия Радонежского, Серафима Саровского, Вифлеемских младенцев, частицей Ризы Пресвятой Богородицы и прочими реликвиями – всего 31 пункт. Столь мощное заступничество должно, конечно, тут же подвигнуть каждого заказать требы по почте (адрес прилагается).
От других, ручкой писанных на простых листах бумаги призывов сжимается сердце. Помогите провести в монастыре отопление. Помогите, нечем платить за отопление и электричество. Помогите восстановить храм. Помогите монастырскому приходу для мальчиков. И тут же фотография: два десятка мальчишек лет 8-12 в каких-то жутких робах и обуви, напоминающей опорки. Но лица ничего, веселые.
Прислушиваюсь к разговорам вокруг. «Животворящего креста привозили, я была», — удовлетворенно сообщает приятельнице пожилая дама. Другая, тоже в возрасте, собирается в паломничество в Святую Землю и справляется у дежурной на стенде ОВЦС насчет жары. «Чего русская женщина не осилит. Благословение возьмите – и вперед», — успокаивает та. Проходящий мимо мужчина наставляет приятеля: «Зачем тебе громкие, звонкие, тебе нужно найти священника, который тебя к спасению приведет». Завсегдатаи пытают продавцов: когда в следующий раз приедете, на ВВЦ в конце июня будете? Предприниматели, как правило, отвечают утвердительно. Люди из храмов и монастырей не уверены: дорога больно дорогая, а народу-то на выставке не так чтобы очень много, как бы не прогореть.
Еще на выставке раздавали призы победителям епархиальных конкурсов, дипломы и почетные грамоты отличившимся, патриарх Алексий II награждал многодетные семьи. Если присовокупить так называемый православный рок, который сопровождал ярмарочное действо невнятными раскатами, то можно сделать вывод, что православная субкультура сложилась и даже приобрела рутинные формы. Однако многое указывает на то, что постепенно складывается и современная православная культура.
Во-первых, поражает разнообразие и количество издаваемой литературы. Как водится, не без Нилуса, но не он определяет картину. Кругом горы научной и духовной литературы, все больше пишут православной прозы. Если раньше рынок насыщался в основном переизданиями всем известных книг, то теперь растет число современных авторов. Уже можно встретить сборники типа «Труды Нижегородской духовной семинарии» (замечу, выпуск 3). В первом разделе работы преподавателей (например, свящ. Максим Антоненко. Сомнение в истинах и истина сомнения. Аксиомы и апории западноевропейской традиции), во втором – студентов и дипломников.
Состоявшиеся в рамках выставки круглые столы также свидетельствовали об остроте культурных проблем. Круглый стол «Информационные войны в российских СМИ: победы и поражения» собрал в основном слушателей Школы православной журналистики и редакцию газеты "Церковный вестник". Участники обсуждали, с одной стороны, как эффективнее отражать нападки светской прессы, с другой, как оживить свою собственную профессиональную деятельность — уж слишком иногда православные СМИ анемичны.
С молодой порослью делился медийной премудростью приглашенный для выступления консультант управления внутренней политики Администрации президента Олег Матвейчев. Вкратце пересказав слушателям теорию информационных войн, он не исключил возможности использования соответствующих приемов и православными. «Нужно продумывать свои контрудары», — пояснил политтехнолог. Молодежь смущенно хихикала, пока наконец юноша из журнала «Мы в России и зарубежье» не задал сакраментальный вопрос: «Как мы, православные, можем использовать такие методики?» Тут уж засмущался пиарщик, но из его длинного и путаного ответа явствовало, что особого греха он в том не видит. «Полуправда и ложь в православной журналистике недопустимы», — решительно возразил ответственный секретарь «Церковного вестника» Сергей Чапнин. Олег Матвейчев спорить не стал, посетовав лишь на то, что, сколько православным ни пиши рекламных разработок, сколько ни учи пиар-ходам, тяжелый они на подъем народ. «Нет у православных иерархов никаких планов по раскрутке. Придите в пресс-службу любой епархии, вам не скажут, что они будут делать через год», — недовольно заключил он.
Однако второй круглый стол, на котором я побывала, доказывал как раз обратное: то, что православные небезуспешно овладевают навыками пиар-технологий. Круглый стол был посвящен светскому теологическому образованию и назывался: «Социальный заказ на подготовку теологов». Профессор социологического факультета МГУ Игорь Рязанцев представил на нем результаты социологического исследования «Отношение российской молодежи к Русской православной церкви», проведенного в прошлом году в 26 регионах России (1800 респондентов от 15 до 30 лет). Опросы показали, что воцерковленная молодежь составляет 8%, невоцерковленная, но православная — 55%, положительно относящихся к РПЦ среди молодых 33%, а отрицательно — 4%. Вывод: православные верующие стали «одной из доминирующих социальных групп», «процессы секуляризации затормозились, начался процесс ресекуляризации», поэтому теологическое образование в современной России «крайне востребовано». Оставим последнюю часть вывода на совести исследователей, но в чем, собственно, проблема? Число открытых в светских вузах теологических факультетов перевалило за 30, 8 готовят документы на аккредитацию. А проблема в том, что Минобрнауки и ВАК выступают против введения ученых степеней по специальности «теология», и докладчики призвали православную общественность активизироваться и постараться преодолеть сопротивление.
Мероприятие было организовано Православным Свято-Тихоновским гуманитарным университетом (ПСТГУ), возглавившим в свое время движение за светское теологическое образование. Вел его проректор университета священник Константин Польсков, и все бы хорошо, но почему-то к участию в разговоре о светской теологии не пригласили ни одного представителя светского вуза, не входящего в команду ПСТГУ. Между тем проблем со светским теологическим образованием немало.
Ни для кого не секрет, что уровень подготовки на теологических отделениях достаточно низкий, а набор преподносимых знаний часто имеет весьма отдаленное отношение к теологии. Даже самый старый из факультетов, открытый в Омском государственном университете в 1994 году, готовит скорее не богословов, а преподавателей истории религии. Какой богослов из человека, не способного прочитать труды отцов Церкви в оригинале, а до недавнего времени даже в Омске не учили древнегреческому (в других же вузах не учат и латыни). Да и преподавателей, даже догматического богословия, не говоря уже о современном, не хватает (в том числе семинариям), серьезные проблемы с библеистами. В том же Омске, например, долгие годы не было библеиста. Так стоит ли форсировать события и добиваться введения ученых степеней? Так ли уж общество нуждается в теологах-недоучках? (Тем более что у желающих писать диссертацию по богословию нет проблем с защитой — это можно делать на кафедрах философии.)
В ПСТГУ, видимо, считают, что не только нуждается, но и должно «выстроить образование таким образом, чтобы выпускники (теологических факультетов — «ЕЖ») имели гарантии востребованности». Во всяком случае, эту мысль высказал на круглом столе активно работающий с РПЦ (и ПСТГУ в частности) юрист Игорь Понкин. То есть не образование должно соответствовать потребностям общества, а общество должно гарантировать расплодившимся теологам трудоустройство. А куда ж их девать? Как куда — в школы, преподавать «Основы православной культуры», еще один проект ПСТГУ. Вот как отлично все устроится. И в Совете по теологии УМО (учебно-методического объединения) при истфаке МГУ тоже сплошь представители ПСТГУ, они, собственно, и выдают аккредитацию светским теологическим факультетам и вузам. В общем, как верно заметил тот же Понкин, «момент связан с корпоративным правом». Пока корпорация "Общество" явно проигрывает корпорации "ПСТГУ".
