Губернаторы бывают разные...
Губернаторов, как и родителей, не выбирают. Их принимают такими, какие они есть. С ошибками и достижениями, заботой о нас и пренебрежением к нам, с причудами и подвигами. Так у нас, в Сибири, сложилось исторически. Лев Михайлович Дамешек знает об этом не только практически, но и теоретически, потому что он историк. Доктор исторических наук.
Оценивать конкретных представителей власти непросто. Власть всегда противоречива: возьмите хоть XVIII-XIX век, хоть сегодняшнюю власть. И вряд ли можно найти фигуру какого-то государственного деятеля – в историческом обозрении или сегодня - которая не вызывала бы положительных или отрицательных оценок. Ведь власть всегда существует в конкретной среде, а эта среда никогда не бывает однотипной. Если говорить о сегодняшнем дне – тут есть бизнес, интеллигенция, служащие, интересы которых зачастую не совпадают. Если говорить о власти XIX века, то и там были существенные различия в социальных группах: одно дело купечество, другое дело – мещанство. Кстати, не нужно думать, что мещанин – это нечто зазорное. В Западной Европе мещанин – тот, кто зарабатывает себе на существование с продажи собственных мозгов. В этом смысле адвокат, врач – тоже мещанин. А что касается власти, я считаю, что сильная, но не самодурная государственная власть совершенно необходима в любой стране. Но эта власть должна быть эффективна. Власть должна быть подконтрольна.
Если говорить о конкретных примерах, то одной из самых авторитетных личностей среди иркутских генерал-губернаторов был Михаил Михайлович Сперанский. Он управлял нашей губернией всего лишь 2 года, 1821-1822 гг., но за это время он сделал то, что мы до сих пор ощущаем. Деление Сибири на Западную, Восточную, нынешняя граница Красноярского края. Енисейская губерния - она же им основана, по сути дела. Барельеф его на памятнике строителям Транссиба обозначен.
Должность генерал-губернатора ввели в Сибири в конце 18 века. Вообще, генерал-губернатор - это, как минимум, «Ваше Высокопревосходительство», как минимум, генерал-лейтенантский чин, а гражданский губернатор – это просто «Ваше Превосходительство», потолок – генерал-майор. Генерал-губернатор был фигурой, назначаемой исключительно императором. И если смотреть закон о генерал-губернаторстве, там было прямо написано: «Это око наше и стряпчие в делах государевых». Поэтому он должен был чётко, жёстко проводить линию, направленную на отражение интересов императорского Петербурга. По-другому он просто не мог. И не надо забывать, что до этого он должен был заслужить репутацию лояльного и абсолютно управляемого человека.
И в истории власти нашей до 1917 года ни разу не было случая, чтобы губернию, тем более генерал-губернаторство, возглавляли местные уроженцы. Это был железный имперский принцип, когда главного начальника края присылал в данном случае Петербург. Ведь что такое Иркутская губерния в начале XIX века? Это огромная территория от нынешнего Красноярского края до Тихого океана. Надо обладать незаурядными способностями и умом, чтобы представить такую территорию на карте. А тем более ею управлять. В тот период иркутская земля не рождала таких людей. Я хорошо знаю состав того чиновничества – оно с той самой поры получило название «навозное». И это не от слова «навоз», а от слова «навезённые», т.е. привезённые с собой. Как правило, губернатор или генерал-губернатор, приезжая сюда, привозил с собой своё ближайшее окружение. По крайней мере, чиновники по особым поручениям, т.е. доверенные лица, все были привезены. И не нужно забывать, что в Иркутске того времени не было лиц с высшим образованием. А в Петербурге таковые всё же имелись.
Чиновником в Иркутск ехали по разным соображениям. Кто-то из соображений карьеры – особенно генерал-губернаторы – это высокая должность, это элита империи, не ниже 3 класса по Табели о рангах. Кто-то ехал из соображений денег. Тот же Иван Борисович Пестель, отец будущего декабриста Пестеля, в начале ХIX в. долго размышлял над тем, принять это предложение или нет. Но у него были долги, имение несколько раз было заложено, ему было обещано долги покрыть за счёт казны, а потом, генерал-губернатор, уезжая сюда, получал очень большие подъёмные, получал значительные денежные выплаты на так называемое обзаведение, так как должен был вести представительский образ жизни, нередко давались беспроцентные ссуды на покрытие долгов. Генерал-губернаторы также получали добавочное жалованье, которое в императорском указе значилось: «Лично ему!» То есть преемник того же Пестеля мог этого жалованья и не получить. Или мог получить значительно меньше. Например, Муравьёв-Амурский и его преемник Корсаков занимали вроде бы одну и ту же должность, но Михаил Семёнович Корсаков получал меньше, потому что к Николаю Николаевичу Муравьёву-Амурскому хорошо относился Николай I, он ему и дал эту зарплату. Жалованье Муравьёва-Амурского превышало 20 тысяч в год. По тем временам большие деньги. Забайкальский областной начальник, например, получал 5-8 тысяч рублей. Разница в чинах, вроде, незначительная – генерал и генерал-лейтенант. Сейчас небольшая разница у них в зарплате, а в тот период – не надо забывать, что генерал-губернатор назначался исключительно императором, это был личный выбор монарха, как правило.
Пестель за своё почти двадцатилетнее генерал-губернаторство был в Сибири только однажды, когда вступал в должность, а всё остальное время жил в Петербурге. Он пользовался дружбой всесильного тогда Александра Аракчеева, и когда возник вопрос, почему сибирский генерал-губернатор - а тогда ещё не было деления на Западную Сибирь и Восточную - живёт не в Сибири, а в Петербурге, посещает балы, приёмы, рауты, он объяснял просто: «Я борюсь с кляузниками, я выполняю задачу государеву». Дело в том, что за сибиряками ещё со времён Екатерины II, примерно со второй половины XVIII века, утвердилось представление как о кляузниках. Екатерина говорила, мол, они всё кляузы пишут. А кляузы, понятно, это пасквиль, клевета. Вот такое устоявшееся мнение о сибиряках Пестелю и помогало.
Вместе с генерал-губернатором работал гражданский губернатор. Он был, как сказали бы сейчас, председателем правительства при генерал-губернаторе. Гражданская власть не решала политические вопросы, она выполняла хозяйственные функции, работала непосредственно с населением. Гражданского губернатора не всегда представляли лично императору, хотя указ издавал государь. Обычно представляли министру внутренних дел.
Тот же Пестель привёз с собой гражданским губернатором Николая Ивановича Трескина, который до этого занимал довольно серьёзную должность в почтмейстерском ведомстве и который стал впоследствии одной из самых противоречивых личностей в истории Сибири. Так как Пестеля на месте - в Иркутске и вообще в Сибири - не бывало, Трескин управлял губернией, как хотел и делал, что хотел. Когда в начале XIX века он приехал в Иркутск, а тогда из Москвы, Санкт-Петербурга к нам по три месяца ехали, в Иркутске установилось представление, что закон где-то далеко, где-то в столицах, а Трескин рядом. Иркутск в те времена вид имел неприглядный. Старожилы свидетельствуют о том, что чёткой планировки не было, иногда дома стояли так близко друг к другу, что между ними не могла проходить телега. Трескин с присущей ему энергией создал своего рода гоп-команду из уголовников, которым поручил улицы выровнять. Было издано соответствующее предписание за подписью губернатора, чтобы дома в определённый срок перенесли строго по начерченному плану. Но деревянный дом перенести не так просто – его надо раскатать, пометить – огромная работа. Поэтому все плевали на это распоряжение и жили, как хотели. Старожилы вспоминают, анекдотично, но это факт: ночью "ровнятели"забирались на крышу "неправильного" дома, начинали её разбирать. Огромные пилы, топоры. Хозяева просыпаются – а пол-угла уже отпилили. Вот так улицы приводили в божеский вид.
Примерно так же Трескин приучал к земледелию бурят, живших на территории недавно упразднённого Усть-Ордынского бурятского автономного округа. Хлеб тогда был твёрдой валютой, жалованье казакам платили хлебом и вином. Проблема самопального вина – не сегодняшняя проблема, она и в XVII веке существовала. Воеводы имели подпольные заводы и нередко жалованье казакам - винную чарку - выдавали этим самопалом. Не надо думать, что мы что-то новое изобрели. В Иркутске есть понятие каштак. Каштак – это окраина, где сосредотачивались такие подпольные мини-водочные заводы. Хлеба тоже не хватало. Русских пашенных крестьян было в то время сравнительно немного. А вот удельный вес коренного бурятского населения был очень высок, буряты занимали достаточно плодородные местности. Например, территорию современного аларского района – это действительно золотые степи. А Трескин издал указ, в котором велено было бурят «наклонять к земледелию», как он пишет. И всех, кто не соглашался с этим, наказывать в прямом смысле слова. А поскольку у бурят всегда особым авторитетом пользовались родоначальники – тайши, то эти тайши, поняв, что в данном случае они могут получить благодарность от губернатора за развитие хлебопроизводства, сами стали эти пашни заводить. Если вы посмотрите воспоминания декабристов - а это были, несомненно, образованные для своего времени люди - того же Николая Бестужева, он прямо пишет, что заслуга Трескина заключается в приучении к хлебопашеству кочевых бурят. Хотя, конечно, ни одна административная мера не сможет ужиться, если она не будет экономически стимулирована. А экономическая стимуляция в данном случае была проста: высокая потребность в хлебе. Он хорошо раскупался, его покупала казна. Его можно было продать.
Несомненно, имели место злоупотребления. Как вспоминают старожилы, жена Трескина, к примеру, любила устраивать Дни рождения. День рождения вообще-то у человека раз в году, а у неё они были значительно чаще. Приглашалась элита общества. А что такое элита в то время, особенно денежная? Это купечество. Жене губернатора просто так не подаришь букет цветов. Поэтому дарили, например, штуку сукна, что-то ещё. А поскольку на следующий месяц устраивался очередной День рождения, она сделала очень просто всё: был устроен магазин, где эти подарки продавались и купцы ходили и покупали ту же самую штуку сукна, которую они перед этим дарили. То есть, одна и та же штука купцом дарилась несколько раз, а деньги-то наличными поступали в магазин – вот тебе и всё!
В 1821 году в Сибирь был послан новый генерал-губернатор Михаил Михайлович Сперанский, он отстранил Трескина от должности за вопиющие злоупотребления. Но наказание было очень любопытным – его выслали, отправили в ссылку в …Петербург! И вот он в Петербурге на санях ездил с дочерьми. Его девчонки ездили в обычных тулупах, правда, по нашим понятиям это дублёнки, чтобы показать, что папаня у них очень бедный и ни о каких злоупотреблениях речи и быть не могло. Весь сановный Петербург выражал соболезнование бывшему иркутскому губернатору.
С другой стороны, Трескина очень уважают пожарные - его портрет и сейчас висит в иркутском Музее пожарного дела, потому что именно Николай Иванович организовал, как сказали бы сейчас, пожарную службу в городе.
Есть ещё воспоминания, как Трекскин приходил в Иркутское здание гражданского губернского правления. Обычно он приходил раз в неделю, по пятницам – необязательно каждый день на работу губернатору ходить. Он и так мог принимать чиновников с докладами. Но приходил, и на протяжении того десятка лет, что он губернией управлял, грозно спрашивал, одну и ту же фразу произносил: "Ну, как у нас дела?" Все вставали, склонив головы в знак приветствия, а старший делопроизводитель по фамилии Грязский отвечал Трескину на протяжении этого десятка лет одной и той же фразой: "Все сволочи, ваше превосходительство! В бараний рог надобно б согнуть!" Эта фраза ужасно нравилась Трескину.
А что касается ошибок, то, например, деятельность Муравьёва-Амурского (тогда ещё просто Муравьёва) по присоединению Дальнего Востока долго рассматривали как ошибку. На Дальнем Востоке есть небольшой портовый город. Назван он был в честь Николая I. Как тогда было? Казаки заняли абсолютно безвестное поселение, считалось, что там якобы есть китайцы, и министр иностранных дел, в то время Нессельроде, побежал к Николаю: "Государь, это же война, пятое-десятое, прикажите…" В Иркутске Муравьёв совершил колоссальную ошибку, заняв это место, а Николай обронил замечательную фразу, она во все анналы вошла теперь: "Там, где хоть раз был поднят русский флаг, он никогда спущен не будет!" Город получил название Николаевск-на-Амуре, и даже в советское время его не переименовали, я удивляюсь, почему. Так что «ошибка» с исторической точки зрения – довольно философское понятие.
Были курьёзы. Когда в Якутскую область, нынешнюю Саха-Якутия, была поставлена партия хлеба для якутов, а там пшеница вообще не росла, местное население не знало, что это такое. Иркутские умельцы, которые этот хлеб поставляли, подмешали туда песок для веса. Ну, а когда начинаешь есть такой хлеб – муку с песком – на зубах всё остаётся. Началось расследование. Да, и суд вынес решение, что хлеб действительно с песком, но якуты по своей грубой натуре могут есть и такой! И никто не был наказан: что поделать, если якуты натуры грубые и не знают, что такое хороший хлеб! Хотя можно ли это назвать курьёзом? Воровство, да и только.
Если говорить о генерал-губернаторах с точки зрения профессионально-сословной, то ими были и штатский люди. Например, Ланинский, Сперанский в начале XIX века в эпоху Александра I. При Николае I и дальше, как правило, генерал-губернаторы были военными людьми. Причём мне удалось найти их формулярные списки, а это та же анкета, в абсолютном большинстве они были боевые генералы, участники войны 1812 года. И в формулярах у них значится, что многих были награждены личным оружием, например, шпага за храбрость – это высокая награда для дворянина всегда. Многие были ранены и даже имели ряд весьма высоких наград. Это были дворяне, 5 человек из них имели наследственные титулы – бароны, графы или князья, но по сути дела, никто из них личных или наследственных имений не имел. Для абсолютного большинства из них жалованье было единственным источником существования.
И я не знаю таких случаев, чтоб воровали. По крайней мере, начиная со второй четверти XIX века никто никогда обвинений в этом губернаторам не предъявлял. Ну, и сам факт того, что в должности находились в пределах 10 лет в среднем, гражданские губернаторы – меньше, года 3-4, иногда 5. Правление генерал-губернаторов было очень стабильным. Это основа империи. Вильгельм Яковлевич Руперт был единственным генерал-губернатором, который был отстранён от должности якобы за злоупотребление. Злоупотребление его заключалось в том, что он вокруг Института благородных девиц имени Николая I, ныне математический факультет ИГУ, поставил великолепную металлическую решётку. А решётку эту сделали зэки, уголовники. И он им, конечно, денег не заплатил. Ему преъявили это и отстранили от должности. Хотя сам он взяток не брал – жена брала, как у Трескина.
Много для губернии сделал Игнатьев Алексей Павлович, князь Горчаков, с именем которого связано строительство нынешнего здания Драмтеатра. В строительстве Драмтеатра казна, конечно, помогала, но в значительной степени это были народные деньги. Генерал-губернатор пригласил к себе тогда во дворец, нынешний Белый дом, именитое купечество и сказал, что надо театр построить. Те молчат. Он выложил 10 тысяч рублей своих – а все знали, что это половина его годового жалованья. Но раз сам генерал-губернатор свои 10 тысяч положил – попробуй-ка дать меньше! А 10 тысяч по тем временам – колоссальные деньги. Достаточно сказать, что хороший тягловый бык, который в хозяйстве ценился гораздо больше лошади, стоил 40-60 рублей. Какое стадо можно было купить на 10 тысяч?
Что касается гражданских губернаторов, совершенно одиозной личностью был Цейдлер. Это имя известно, главным образом, в связи с пребыванием здесь жён декабристов. Он был гражданским губернатором, когда две первые графини, Волконская и Трубецкая, приехали в Иркутск. Наименее взрачная личность. Долго управлял империей Пятницкий, Шалашников. В Иркутске в их честь были даже названы улицы Пятницкая и Шалашникова. Шалашников – личность была известная и популярная. Он старался наводить порядок в городе.
Об уровне жизни горожан гражданские губернаторы задумывались, когда налоги собирали. Под их руководством работали казённые палаты, нынешние финансовые органы.
В тот период времени ярко выраженного лоббирования местных интересов не могло быть. Не забывайте, это же империя. Вот о чём они заботились, так это о тюрьмах. И о количестве, и об уровне, особенно во второй половине XIX века, когда в России начались так называемые народническое движение и молодые интеллигенты пошли в народ, их стали потихоньку арестовывать. Сначала их высылали под надзор пап и мам в собственные имения, а когда они и оттуда бежали, их стали ссылать в Сибирь. Мне приходилось читать переписку иркутского генерал-губернатора с Министерством внутренних дел о необходимости строительства у нас новых тюрем. Эти тюрьмы и нерчинская каторга управлялись иркутским генерал-губернатором. В Иркутскрой губернии только одна каторжная тюрьма была - Александровский централ. Конечно, там были жуткие условия. Но вот, допустим, на рубеже веков, в начале XX века в тюрьме даже оркестр был из уголовников, симфонический. Вот кто сидел, элита! Играли на скрипках. Иркутский же тюремный замок никогда перворазрядной тюрьмой не был. А вот Плишкино, дачная местность под Иркутском - что это такое, откуда дачи там? Да они наследники тех подсобных имений, которые кормили Александровский централ и Иркутскую тюрьму. Там фермы животноводческие стояли, в тюрьмах были свои хозяйства, держали там коров, свиней, гусей, летом возделывали огороды. Считалось для уголовников за счастье там работать – всё-таки не в тюрьме сидеть, не в камере.
Активно губернаторы занимались развитием каменно-угольной промышленности в районе Черемхово. Особенно в период первой Мировой войны это всё требовалось – основной вид топлива был тогда. Ещё местное производство – производство обуви для армии, суконные, валяльные фабрики – валенки делали, шинели и всё прочее.
Губернаторы в то время всегда находились на виду. Это сейчас мы можем не знать, где живёт временно исполняющий обязанности губернатора нашей облатси. А тогда полагалась официальная резиденция не только в Иркутске, но и в Омске - там было генерал-губернаторство Западной Сибири. Они сохранились – в Иркутске это Белый дом. Что касается гражданского губернатора, то ему тоже полагался наёмный дом. Если государственного жилья не было, ему полагались деньги на аренду здания. Сперанский, когда приехал в Иркутск, жил в доме купца Кузнецова, он сохранился до сих пор, в значительной степени, правда, переделанный. Это здание находится на задворках старого автовокзала.
Если губернатор устраивал бал, он обязан был появиться с супругой. Когда объявлялся танец, а он и танцевать, допустим, не умел, а его, чаще всего дородная, супруга умела двигаться - не умела ли, они должны были выйти первой парой, вслед за ними - пойти адъютанты, и затем все по ранжиру. Особенно если это был бал в честь Дня рождения императора. Отдыхать многие любили выезжать на Ушаковку, в район загородных дач, могли приехать к купцам, с которыми были хорошие личные отношения, на званый обед. Все друг друга знали: Иркутск середины XIX века - это 40 тысяч жителей всего-навсего, не сегодняшние почти 600.
Вообще гражданские губернаторы талантами особыми не обладали, а вот генерал-губернаторы во многом были людьми одарёнными. Анучин, например, Дмитрий Гаврилович. Мы не любим о нём вспоминать, ведь считается, что он личностью достаточно лояльной был к императору. Если Муравьёв-Амурский, Сперанский защищали областнические интересы, некоторое фрондёрство у них было, то у него ничего такого не было. Но библиотеки при нём строили? Строили. ВСОРГО - Восточно-Сибирский отдел российского географического общества, например, был при нём открыт. Сегодня это
Краеведческий музей на углу бульвара Гагарина и улицы Карла Маркса, здание в мавританском стиле. Есть даже фотография – уже в то время фотография существовала -когда Дмитрий Гаврилович приветствие зачитывает. ВСОРГО внесло колоссальный вклад в развитие культуры Сибири. Вся интеллигенция была с ним связана, начиная с Ядринцева, Потанина, Шостаковичей. Шостаковичи отсюда и пошли. Дело в том, что Болислав Шостакович – предок тех Шостаковичей, которые сейчас в России - был сослан сюда в начале 60-х годов XIX в. по обвинению в связи с польским и русским революционным подпольем, с организацией «Земля и воля». И покойный Дмитрий Шостакович приходился двоюродным братом Сергею Владимировичу Шостаковичу, профессору нашего ИГУ. А Максим Шостакович и мой коллега по историческому факультету, Болеслав Сергеевич Шостакович – троюродные братья. Вот так в нашем мире всё связано со всем и все со всеми.
Лев Дамешек
ОБЪЯВЛЕНИЕ
Доставляем журнал "Иркутские кулуары" нашим читателям. Стоимость доставки 100 рублей. Телефон службы доставки: 8-964-1257227.
Весь номер журнала в формате PDF: http://rubabr.com/kuluar/6.pdf
