Белые лесорубы министра Шеверды. Авторское расследование БАБРа. Финал

Я возвращаюсь к главной коррупционной теме последних лет — лесной теме. Страшное наводнение в Тулуне и Нижнеудинске понятным образом отвлекло общественность от находящегося под следствием министра лесного комплекса Сергея Шеверды. Освежаем память и продолжаем выяснять кто тут главный лесоруб на районе.

Напомню, в первой части статьи я подробно разобрал вопрос объемов заготовки леса и экспорта, во второй — обширную тему налогообложения и фискальной отдачи:

Белые лесорубы министра Шеверды. Часть первая

Белые лесорубы министра Шеверды. Часть вторая

Черные лесорубы

Я подхожу к самому интересному, тому, ради чего мы здесь собрались. Конечно, всех, и меня в том числе, интересует вопрос черных лесорубов, криминала и незаконного вала тайги. Давайте разбираться вместе.

Губернатор Левченко утверждает, что под руководством министра Сергея Шеверды в Иркутской области незаконные рубки снизились на 48% в 2018 голу. По версии обкома, это стало возможным после внедрения в регионе системы маркировки древесины. Так ли это?

Данные таможни. В 2015 году таможня возбудила 8 уголовных дел и 795 дел об административных правонарушениях в лесной сфере. В 2018 году уголовных дел уже 16 штук и 1 141 административок. Далее цитата: «Общая стоимость незаконно перемещенных стратегически важных товаров составила 38,1 млн. рублей; а также по факту невозвращения из-за рубежа денежных средств за вывезенный лес в Китай, Узбекистан и Азербайджан на общую сумму свыше 1 млрд. 43 млн. рублей». Кроме того, в наличии 303 административки «по фактам нарушений валютного законодательства в сфере экспорта леса» на общую сумму 1,6 млрд. рублей. Очень серьезные цифры.

Данные ГУ МВД. Опираюсь на цифры из официального отчета генерала Калищука, отчет утвержден на сессии Заксобрания области. Итак, в 2015 году МВД провело 1 600 рейдов, задержано 1,1 тысяч граждан, раскрыто 1 000 преступлений. У преступников изъято более 980 единиц техники, 800 бензопил и 50 тыс. кубов древесины. К уголовной ответственности привлечены 93 члена из 23 разных ОПГ.

В 2018 году было проведено около тысячи рейдов, задержано 500 граждан, возбуждено 2 620 уголовных дел (-20% относительно 2017 года), пресечена деятельность 12 ОПГ численностью более 70 человек.

Данные Лесной охраны (в структуре Минлеса):

- 2015 год: 2 998 незаконных рубок объемом 677 070 кубов на сумму 3,4 млрд. рублей;

- 2016 год: 3 166 незаконных рубок объемом 1 112 937 кубов на сумму 5,4 млрд. рублей;

- 2017 год: 3 078 незаконных рубок объемом 1 103 937 кубов на сумму 5,5 млрд. рублей;

- 2018 год: 2 636 незаконных рубок объемом 570 000 кубов на сумму 4,3 млрд. рублей.

То есть по 2018 году действительно наблюдается двукратное снижение, но это внутренние данные Минлеса, доверие к которым, скажем так, подорвано текущим информационным фоном. Можно ли верить этим цифрам? Не знаю, хотя мне не ясно, как и, главное, ради чего сотрудники Лесохраны стали бы откровенно рисовать статистику. Это, на минуточку, уголовное преступление.

Кроме того, цифры по 2018 году — 570 тысяч кубометров незаконной вырубки — в своих релизах подтверждают в том числе представители Генеральной и Байкальской природоохранной прокуратуры.

Но статистика здесь в любом случае лукавая: в 2018 году объем рубок снизился почти на 50%, а вот в рублях всего на миллиард, при том, что ущерб от деятельности черных лесорубов сопоставим со всеми отчислениями за пользования лесов области в год. При этом относительно 2015 года снижения по объемам черных рубок почти нет, а по ущербу цифра на миллиард выше. Удручающая статистика, хотя есть в ней и белые пятна — например, в последние годы наблюдается уменьшение количества выявленных рубок, что, кстати, подтверждают данные таможни и МВД.

Можно ли в условиях столь беспрецедентного контроля со стороны погонных и надзорных органов воровать из тайги миллиардами, крышевать лесных олигархов и выстраивать «лесоруб-стайл» каналы спонсирования предвыборных кампаний КПРФ, о чем постоянно упоминают ангажированные журналисты и блогеры? Теоретически — да, а на практике это представляется мне крайне сомнительным. Если, конечно, не принять за данность, что лесная мафия в Иркутской области полностью пронизывает все эшелоны власти: от участкового в глухом селе Тайшетского района до генералов МВД и руководителей таможни. Выбирайте из этих вариантов сообразно своим вкусовым предпочтениям.

Что еще здесь важно: объем подтвержденных незаконных рубок колеблется в коридоре от 600 тысяч кубов до 1,1 млн. кубов год к году. А общий объем вырубок, напомню, равен 34-36 млн. кубов в год, то есть доля черных лесорубов не превышает 2-3%.

Выводы

Мне очевидно, что лес остается крайне криминальной сферой бизнеса с одной стороны и невероятно прибыльной с другой. Судите сами: только через иркутскую таможню в 2018 году прошло леса на 1,5 миллиарда долларов, а ведь это только треть от общих объемов заготовки. То есть, взяв на веру официальные цифры, выходит, что в год оборот рынка леса оценивается в 4,5 млрд. долларов — а это, без малого, 285 миллиарда рублей по текущему курсу. Почти два годовых бюджета региона. Сумасшедшие деньги, которые проходят мимо области и оседают неизвестно где. Как там налоги? На фоне озвученных цифры сущие копейки: 1,6 млрд. рублей за пользование лесов и еще несколько миллиардов по налогу на прибыль. Всего не более 10 млрд. рублей со слов самого Левченко.

Однако тема налогообложения не входит в компетенцию региона. Это вопрос к Лесному кодексу и Москве. Мне кажется, что лес вполне можно приравнять к продукции недр (как нефть, газ) и применять к его продаже ставки НДПИ и экспортную пошлину. Думаю, в этом случае налоговая отдача от лесной сферы вырастет на несколько порядков, что, конечно, приведет к банкротству огромного количества мелких таежных артелей, но одновременно сформирует более-менее цивилизованный рынок с несколькими крупными игроками, которых легко контролировать и с которых всегда можно спросить по всей строгости.

Есть и другие способы нормализации обстановки: разрешить продажу (а не только сдачу в аренду) лесного фона в частные руки, радикально усилить (в том числе финансово) лесную охрану, пересмотреть подходы к лесовосстановлению, передать большинство профильных полномочий (включая часть налогообложения) на региональный уровень.

Возвращаясь на наш поселковый уровень, могу сказать, что статистика по заготовке, экспорту, налогам и незаконным вырубкам все же свидетельствует в пользу региональной власти. Я не выступаю адвокатом министра Шеверды, но давайте взглянем на факты: налоговая отдача от леса растет, есть позитивная динамика по легальной продаже лесоматериалов через биржу, при этом ничто не указывает на какое бы то ни было радикальное увеличение экспорта в Китай и рост заготовок в целом.

Все остальное зависит от того, верите ли вы официальной статистике. Если скорее да (как я), то следует признать, что громкие обвинения в лесной коррупции по отношению к губернатору и его приближенным вызывают большой скепсис и наводят на размышления об их политически-мотивированном характере. Если скорее нет (это точку зрения я тоже хорошо понимаю), — давайте идти до конца и кричать не только «Шеверда - вор!», но и: «генерал Калищук - вор!», «глава таможни Русаков - вор!», и так далее вплоть до главы Рослесхоза (теперь уже с приставкой «экс») Ивана Валентика.

И небольшая лирическая зарисовка в финале. В апреле 2019 года я летел в Москву и, так получилось, почти всю дорогу смотрел в иллюминатор. Воздушная трасса «Аэрофлота» проходит по северу Сибири и Урала. Зрелище поистине незабываемое: сплошные квадраты и прямоугольники вырубленного леса от горизонта до горизонта, пестрый дырчатый ковер. Иркутская область? Не только: Красноярск, Томск, Екатеринбург, Пермь, Киров... Эта скатерть-самобранка обрывается вместе с тайгой — на западном берегу Волги. Тогда я подумал: «Велика и щедра Сибирь, но как бы не кончилась».